Н. Н. Муравьёв родился 23(11) августа 1809 г. в Санкт-Петербурге. Происходил из старинного рода служилых дворян. Отец – статс-секретарь при Императоре Александре I. Мать была весьма образованной, религиозной женщиной, любила природу, деревню, была заботливой матерью, доброй дочерью и верной женой. Она умерла, когда её старшему сыну шёл десятый год. Получив первоначальное образование под влиянием матери, после её смерти Н. Н. Муравьёв был отдан в частный пансион Годениуса для подготовки к поступлению в университет. Но император Александр I в качестве своего расположения к отцу приказал принять двух сыновей Муравьёвых в Пажеский корпус. В 14 лет, хорошо подготовленный, Н. Н. Муравьёв был произведён в камер-пажи, а затем в фельдфебеля. После окончания с отличием Пажеского корпуса поступил на службу прапорщиком в лейб-гвардии Финляндский полк. Первый военный опыт приобрел в войне с Турцией (1828–1829), в Польше участвовал в усмирении польских повстанцев. В 1838–1844 гг. служил в действующей армии на Кавказе, где стал генералом, был ранен. В 1846–1847 гг. был губернатором Тульской области. В 1847 г. император Николай I назначил Н. Н. Муравьёва на должность Иркутского и Енисейского генерал-губернатора и командующим войсками Восточной Сибири. В 1848 г. он стал генерал-губернатором Восточной Сибири. К этому времени экономическое развитие настойчиво выдвигало вопрос об обеспечении обширного сибирского края выходом к Тихому океану. Ключом выхода являлся Амур – мощная широтная речная магистраль, которая согласно Нерчинскому договору (1689) была недоступна для русских. Российское правительство искало подходы к решению амурской проблемы. Для этого благоприятно складывалась внешнеполитическая ситуация. Появление в северо-восточной акватории Тихого океана английских и французских военных судов, нападение их на Петропавловск-Камчатский (1854–1855) не могло не обеспокоить правительство Российской империи. Это же обстоятельство встревожило и власть Дайцинской империи. Так сложились политические предпосылки для совместного противодействия англо-французской агрессии двух соседних империй – Российской и Дайцинской. За 13 лет губернаторства Н.Н. Муравьев проявил себя не только умным администратором, но и дальновидным политиком, дипломатом. «Амурский вопрос» стал стержнем всей его деятельности, решение его стало главным делом жизни Н. Н. Муравьёва. Его энергичным сподвижником в решении этой грандиозной задачи стал опытный мореход Г. И. Невельской. Поддерживая перед правительством открытия Г. И. Невельского, он способствовал официальному утверждению в 1851 г. Амурской экспедиции. В этом же году при участии Н.Н. Муравьева состоялась открытие в г. Иркутске Сибирского отдела Русского географического общества, сосредоточившего в своих руках все научные работы и исследования, проводившиеся в регионе. С Амурской экспедиции Г. И. Невельского, которая доказала, что устье Амура судоходно, а Сахалин – остров, началось фактическое заселение русскими Приамурья. В 1850 г. был основан военный пост Николаевск, поднят русский флаг, что означало: нижнее Приамурье вошло в состав России. Поскольку у военного министра не было лишних солдат, у министра финансов – свободных денег, Н. Н. Муравьёву пришлось при выполнении своего замысла опираться на собственные ограниченные силы и действовать в сжатые сроки с тем, чтобы поставить западно-европейских дипломатов перед свершившимся фактом. Так возник оригинальный план сплавов по Амуру для снабжения продовольствием и снаряжением русских людей, находившихся в низовьях Амура. Получив на сплав разрешение императора Николая, «чтобы при этом не пахло порохом», поставив в известность правительство Китая, Н. Н. Муравьёв в 1854 г. успешно провёл первый сплав по Амуру, а затем ещё четыре, в двух из которых участвовал сам. Главной целью сплавов было заселение и освоение амурских берегов. Для их проведения строились пароходы и баржи, баркасы, вельботы и много других плавсредств, которые прошли до устья Амура. В числе участников сплавов были экспедиции ученых географов, картографов, геодезистов, натуралистов, этнографов. Во время сплавов по указанию Н. Н. Муравьёва определялись места будущих поселений, солдаты сибирских линейных батальонов под командованием офицеров основывали военные посты, казаки ставили станицы. В эти годы вдоль Амура возникло несколько десятков русских поселений, в том числе будущие города Благовещенск и Хабаровск. В Приморье Н.Н. Муравьев наметил место для основания Владивостока. Оценивая свои походы, Н. Н. Муравьёв говорил, что «Первым сплавом открыл Амур, вторым – защитил, третьим – присоединил к России». В итоге при минимальной поддержке правительства, в короткий срок, мирно, без применения оружия, малыми средствами Н. Н. Муравьёв вернул в состав России открытые русскими землепроходцами в ХVII в. приамурские земли. В 1858 г. во время очередного сплава в Айгуне состоялись переговоры с представителями Китая. Н. Н. Муравьев, имевший все полномочия, предоставленные ему Александром II, подписал 28 (16) мая 1858 г. Айгунский русско-китайский договор, согласно которому левый берег Амура стал владением Российского государства, а правый берег до р. Уссури – владением Дайцинской империи. Айгунский договор явился крупным дипломатическим успехом России, и этим успехом она во многом обязана Н. Н. Муравьёву, проявившему в Амурском вопросе удивительную индивидуальность, прозорливость, светлый ум, дипломатический такт. Ему удалось привлечь взоры правящих кругов России к Дальнему Востоку, убедить их в необходимости «стать твёрдою ногою на Амур». Признав заслуги Муравьёва, император возвёл его в графское достоинство Российской империи с прибавлением к фамилии приставки «Амурский», дал чин генерала от инфантерии.
Ратифицированный в России и Китае Айгунский договор стал основой для заключения Тяньцзинского (1858) и Пекинского (1860) российско-китайских договоров, по которым весь Уссурийский край вошел в состав России, и она получила право вести торговлю с соседним государством не только сухим путем, но и морем. Установление российско-китайской границы отвечало национальным интересам как Российского государства, так и Поднебесной империи. В результате умелых административных, политических и дипломатических решений к России была присоединена территория в 1,5 млн. кв. км, равная нескольким европейским государствам. Это придало России евразийский характер и прочно вывело её на Тихоокеанское побережье. На присоединенных землях граф Н. Н. Муравьёв-Амурский заложил твердые основы российской государственности. Было установлено административно-территориальное управление – образована Приморская область (1856) с центром в г. Николаевске и Амурская область (1858) с центром в г. Благовещенске. Еще одним крупным деянием Н. Н. Муравьева на посту сибирского губернатора стало создание в Приамурском крае Амурского казачьего войска (8 декабря 1858 г.), призванного обеспечить охрану новой государственной границы. В своей деятельности Н. Н. Муравьёв-Амурский всегда пользовался результатами научных исследований, опирался на помощь учёных. Созданный им Сибирский отдел Императорского русского географического общества послужил основой для создания в 1884 г. Общества изучения Амурского края во Владивостоке и Приамурского отдела ИРГО в Хабаровске (1894) – первых научных организаций на Дальнем Востоке.
После 13-летней верной службы трону и Отечеству в начале 1861 г. Н. Н. Муравьёв-Амурский оставил должность генерал-губернатора и навсегда покинул Сибирь, а вскоре – и Россию. Он был сравнительно молод – ему не исполнилось и 52 лет, и он мог рассчитывать на продолжение службы, но её не получил. Он был назначен членом Государственного совета при императоре, награждён орденом Св. Владимира I степени с мечами. За свои заслуги перед Отечеством Н. Н. Муравьёв-Амурский был награждён также орденами Св. Анны III степени с бантом, Св. Владимира IV степени с бантом, Св. Анны II степени с императорскою короною, Св. Станислава I степени, Св. Анны I степени, Св. Георгия IV степени, Св. Владимира I степени с мечами, орденом Александра Невского, украшенным бриллиантами. Последние годы жизни он провёл во Франции, лишь изредка приезжая в Россию. Умер в Париже, похоронен на Монмартрском кладбище. И, если столичная аристократия постаралась предать забвению имя великого гражданина России, то на Дальнем Востоке память о графе Н. Н. Муравьёве-Амурском свято сохранялась и передавалась новым поколениям русских людей, осваивавших дальневосточные земли. Время же его губернаторства стали называть Муравьёвским веком, подчеркивая масштаб его деяний. Сподвижники Н. Н. Муравьёва-Амурского инициировали создание памятника графу, который был поставлен на высоком Хабаровском утёсе в 1891 г. В 1991 г. его прах был перевезён из Парижа в Россию и перезахоронен во Владивостоке.
Туда, наш витязь полунощный,
Туда, где царствовал Чингис,
Как исполин Сибири мощный,
Возьми Амур и укрепись!
Хвала и вам, отважные пловцы,
Карсаков, Невельской и Казакевич!
Так, встарь, Яицкие ходили удальцы,
И так ходил Ермак наш Тимофеич.
России верный сын
Имя графа Николая Николаевича Муравьева-Амурского для всех нас известно со школьной скамьи. Все мы знаем, что судьба этого выдающегося государственного деятеля и патриота тесно связана с судьбой всего дальнего востока, а значит память о нем дорога каждому дальневосточнику. По историческим данным род графа восходит к старейшему русскому дворянскому роду Муравьевых.
Николай Муравьев родился 11/23 августа 1809 года в семье новгородского губернатора, сенатора и статс-секретаря Николая Назарьевича Муравьева. Окончив Пажеский корпус, Николай поступает на военную службу. Доблестный воин, проходя строгую школу Николаевского времени, принимает участие в русско-турецкой войне 1828-29 гг., в походе на Польшу в 1831 г., сражается на Кавказе в 1838 г.и прослужив еще какое-то время, находясь в чине генерал-майора, получает должность военного и гражданского губернатора г. Тулы, где первый в числе губернаторов поднимает вопрос об освобождении крестьян. Мудрый администратор, замеченный царем, назначается на должность генерал-губернатора восточной Сибири в 1847году, сам еще не ведая тогда какую пользу он, одаренный умом государственник, принесет горячо любимому им Отечеству. И здесь ему несомненно принадлежит главная роль в возвращении земель Амура, уступленных Китаю по Нерчинскому договору в конце XVII столетия, несмотря даже на то, что к тому моменту вот уже на протяжении четырех десятилетий территория Приамурья считалась русской. Еще с 1689 русские поселенцы вынуждены были оставить земли Приамурья, с крепостью Албазин, так храбро сражавшейся с многократно превосходящими полчищами дайцинских маньчжуров, уже завоевавших ранее и Китай. Этот эпизод истории России связан также с обретением дальневосточниками православной святыни Приамурья – Албазинской иконы Божией Матери.
Инициируя государственные меры по присоединению Приамурья Н. Н. Муравьев хорошо понимал, что от решения вопроса об обладании Амуром зависит дальнейшая судьба Дальнего Востока. К середине XIX столетия в результате вторжения европейских и американских колонизаторов в империю маньчжуров и Японию и насильственного открытия портов указанных стран для иностранной торговли Англия, Франция и США получают возможность использовать близлежащие китайские порты для действий против России, в частности, для утверждения своего влияния в Приамурье. Конечно же эти государства прекрасно понимали, что Амур «единственная река, текущая из Сибири в Восточный океан». Возможный захват устья Амура обеспечивал вторжение в Маньчжурию и проникновение вглубь Сибири, что затрагивало жизненные интересы России. Заглядывая в будущее, Муравьев писал в 1849 г.: «Кто будет владеть Амуром, тот будет владеть Сибирью, и владеть прочно». Но были и противники такой точки зрения, и основным их аргументом, опиравшемся на экспедиции прошлых лет, было то, что устье Амура не подлежит морскому судоходству. Учитывая складывающуюся геополитику и международную обстановку, Н. Н. Муравьев ходатайствует перед царем о необходимости поднять амурский вопрос. Наконец настойчивые предостережения Н. Н. Муравьева о возможном захвате и отторжении Амура иностранцами побудили императора Николая I создать 29 января 1849 года Особый комитет для обсуждения амурского вопроса, который принимает решение послать еще одну экспедицию для обследования устья Амура. Экспедиция, возглавляемая Г. И. Невельским, по письменной инструкции Муравьева, летом 1849 года вошла на транспорте Байкал в лиман Амура и с блеском доказала доступность входа в Амур морских судов.
Начавшаяся в 1853 году Крымская война и возросшая активность Англии, Франции и США на Дальнем Востоке вынудили правительство Николая I оказать поддержку предложениям Муравьева о военных мероприятиях, направленных на укрепление обороноспособности России на Востоке страны. Одновременно генерал-губернатору были даны полномочия для ведения дипломатических переговоров с Дайцинским государством Маньчжуров о присоединении к России Приамурья. Дайцинское правительство согласилось юридически закрепить новую ситуацию на Амуре и Уссури, видя в России противовес экспансионистским стремлениям западных держав. Указанные обстоятельства в сочетании с дипломатическим искусством Муравьева привели к подписанию 16/28 мая 1858 года в г. Айгуне межгосударственного договора, по которому Приамурье было признано маньчжурской сотороной принадлежащим России и определена граница между двумя государствами. Договор закрыл доступ судам других европейских государств в реки Амур, Уссури и Сунгари и установил, что по этим рекам могуть плавать только суда Дайцинского и Российского государств. В том же году 26 августа, Муравьев был возведен в графское достоинство с присоединением к фамилии названия Амурского.
Опираясь на деловые советы Муравьева, генерал-майор и дипломат Игнатьев подписал 2 ноября 1860 г. в Пекине так называемый Дополнительный Пекинский договор, который окончательно закрепил Приморье за Россией. Так завершилось пограничное разграничение между двумя государствами, начатое генерал-губернатором Восточной Сибири.
Крымская война шла и на Дальнем востоке. Англичане и Французы направили эскадру из 6-ти военных кораблей в Авачинскую бухту. Петропавловск обороняли всего 347 солдат. Особую роль в обороне Петропавловска сыграли батареи, установленные по указанию Муравьева. Непреятельской эскадре был нанесен урон и даже убит командующий – адмирал Прайс. Победа, одержанная нами тогда на Камчатке, удивила всю Европу.
Н. Н. Муравьев-Амурский, действуя в сжатые сроки с тем чтобы поставить деятелей Западной Европы и США перед свершившимся фактом освоения русскими Амура, организовал сплавы по реке для продовольственного и военного снабжения немногочисленных русских войск в создаваемых им же самим по берегам амура русских поселениях. Муравьев сам лично принимал участие в сплавах 1854, 1855, 1857 и 1858 гг. Понимание глубинных социальных процессов российского общества, которые необходимо было зарождать в осваиваемом крае, обусловило создание Муравьевым Забайкальского казачьего войска, в которое были поверстаны также и туземные жители. В июне 1860 г. было издано положение об Амурском казачьем войске, а в 1889 г. на его основе образовано еще и Уссурийское казачье войско.
В определенной мере также сохранилось до наших дней и территориально- административное деление, предложенное муравьевым на Дальнем Востоке России. В своих экспедициях по Амуру Н. Н. Муравьевым-Амурским было основано до 35 русских поселений, среди которых Владивосток, Хабаровск и Благовещенск. Всюду, где бы ни проходил Муравьев составлялись подробные карты, которые шли на представление царю. О посещении юга Приморья Муравьев отзывался так: «Немного северо-восточнее бухты Посьета множество прекрасных заливов. Вообще все пространство морского берега от Посьета до Поворотного мыса, верст на 200, изобилует прекрасными заливами и гаванями, столь привлекательными для морской державы…»
Для толчка в развитии региона, особенно в научном плане, по инициативе Муравьева в 1851 г. в Иркутске был организован Сибирский отдел Императорского Русского географического общества, который послужил основой создания в 1884 г. Общества изучения Амурского края во Владивостоке и в 1894 г. в Хабаровске Приамурского отдела Императорского Русского географического общества – первых научных организаций на Дальнем Востоке.
Простой люд сибирский, духовенство и купечество всюду оставляло добрые воспоминания о пребывании Муравьева-Амурского. О впечатлении, произведенном в Сибири известиями об Амурских делах Генерал-губернатора, могут свидетельствовать следующие слова протоиерея Нерчинско-заводского Богоявленского собора Боголюбского: «Во всех сословиях Забайкалья пробудились былые воспоминания об отважных подвигах Амурских удальцов-казаков, еще не умерших в памяти народной, воскресли блистательные надежды на возвращение Амурского края и Албазина. Амур – для России дело великое! Все поняли важность предприятия, изъявили живое сочувствие великой и благодетельной идее доблестного сподвижника Государя, неутомимого двигателя Николая Николаевича Муравьева-Амурского». Везде встречали Николая Николаевича с восторгом, давали в честь его обеды, сочиняли стихи и песни.
Вот стихи, сказанные Муравьеву-Амурскому одним из членов купечества, Ксенофонтом Кандинским:
И вся Сибирь из рода в род
Прославит смелый твой поход!
И мы воскликнем все тогда:
Ура, наш Муравьев! - Ура!
В 1861 году Муравьев-Амурский был назначен членом Государственного Совета, но в течении последующих 20 лет проживал в Париже, находясь на излечении по болезни в Европе. Каждый раз, когда того требовал долг, он прибывал в Петербург, на заседания Государственного Совета.
18(30) ноября 1881 г. граф Н. Н. Муравьев-Амурский скончался и был похоронен в Париже. 27 декабря 1990 г. саркофаг с прахом Н.Н. Муравьева-Амурского был доставлен во Владивосток. 22 сентября 1991 г. было произведено захоронение праха Н. Н. Муравьева-Амурского в районе исторического центра Владивостока.
Муравьев является лицом выдающимся как своими заслугами, так и свойствами своего чисто русского самобытно характера. Неутомимый труженик, он постоянно руководился мыслью быть полезным Государю и Отечеству.
Глубоко веруя в Промысел Божий, он был чрезвычайно тверд в борьбе с обстоятельствами и невзгодами жизни. Человек решительный, он был прямодушен, честен и справедлив.
При возврате России Приамурья «порохом не пахло» и этот успех обеспечили именно указанные качества генерал-губернатора Восточной Сибири. Айгунский договор, явился крупным дипломатическим успехом России и этим успехом она во многом обязана верному сыну своему, жизнь свою положившему ради Отечества - Муравьеву.
Николай Николаевич Муравьёв-Амурский
Константин Егорович Маковский - Портрет графа Николая Николаевича Муравьева-Амурского, генерал-губернатора Восточной Сибири.
I Введение
Губернатор - должность редкая. В современной России их меньше ста. Пройдя немалый исторический путь, начавшийся с Указа Петра I 1708 года, губернаторское управление знало взлёты и падения, расцвет и упадок. Многие выдающиеся деятели России на себе испытали, сколь тяжел губернаторский крест. Среди них - Михаил Сперанский, Иван Паскевич, Василий Перовский, Григорий Потёмкин. Но даже среди этих и им подобных достойных лиц особое место занимают люди, для которых губернаторская должность стала звёздным часом, нерукотворным памятником, увековечившим их имя в памяти многих поколений потомков.
Сказанное в полной мере относится к Николаю Николаевичу Муравьёву, графу Амурскому, - генерал от инфантерии, члену Государственного Совета, кавалеру российских орденов. Вся его жизнь - пример усердного и многотрудного служения Отечеству.
Восточной Сибири и Дальнему Востоку повезло с губернатором. О Николае Николаевиче Муравьёве сохранились самые противоречивые отзывы, мнения и оценки. Его или восторженно хвалят, или жестоко ругают, столь же ожесточённо порицают. Но неравнодушных высказываний о нём нет. Иные из современников ненавидели губернатора. Но все без исключения отдавали должное его деловым качествам, нетерпимости к бюрократизму и взяточничеству, умению быстро решать запутанные вопросы. Он родился в год, когда государственная служба в России из привилегии дворянства стала родом профессиональной деятельности, и сумел соединить высокий профессионализм с истинно русским патриотизмом, управляя громадной территорией: от Красноярска до Камчатки. Он был генерал-губернатор Восточной Сибири всего 13 лет, однако успел сделать для России очень многое. Мы обязаны ему тем, что живём на земле, присоединённой к России его трудами. Казаки - забайкальцы, амурцы, уссурийцы встали на границах благодаря ему. Несколько поколений чиновников, служивших в Сибири и на Дальнем Востоке, считали себя его учениками и последователями. При жизни ему посвящали стихи, назначались стипендии и награды его имени. Он был символом своей эпохи, последним из великих землепроходцев, замечательным дееятелем российской государственности. Муравьёв-Амурский завещал нам профессиональный патриотизм. Ибо сказано: «С востока свет…
II. Деятельность Н.Н. Муравьёва-Амурского
1. Краткая биография
Выходец из известной и старинной дворянской фамилии, Муравьёв был прямым потомком лейтенанта Степана Воиновича Муравьёва, участника Второй Камчатской экспедиции, возглавляемой В.И. Берингом. Его отец Николай Назарьевич был капитаном первого ранга, а затем стал вице-губернатором Новгородской губернии.
Николай Назарьевич Муравьёв
Выйдя в отставку, Николай Назаревич посилился в своём селе Покровском на левом берегу Невы по Шлиссельбургскому тракту. Николай Николаевич родился 11 августа 1809 года в Покровском от первой жены отца Екатерины Николаевны Мордвиновой.Н.Н. Муравьёв получил начальное воспитание в частном пансионе Годениуса в Петербурге, после чего был отдан в Пажеский корпус. После окончания курса 15-летний юноша был произведён в камер-пажи и включен в свиту сестры царя княгини Елены Павловны.
По достижении 18-летнего возраста Муравьёв получил офицерский чин начал службу в лейб-гвардии Финляндском полку, в составе которого участвовал в войне с Турцией. Молодой офицер принимал участие во взятии Варны и за отличие в боях был произведён в подпоручики. Затем, прикомандированный, к пятой Черноморской флотской бригаде, находился в числе десантников, бравших Сизополь, сражался у стен Шумлы и Адрионополя. За проявленную храбрость Муравьёв получил два боевых ордена и самую почетную для офицера награду - золотую шпагу с надписью «За храбрость “
Муравьёв в молодости
Он быстро продвинулся по службе, став штабс-капитаном в 20 лет. Но, несмотря на такое многообещающее начало, ему вскоре пришлось уйти в отставку по болезни - он заболел особой местной лихорадкой, от которой не мог избавиться и в Петербурге. Несколько лет пришлось жить в имении отца. Но уже в 1833 году Муравьёв снова в действующей армии, теперь уже на Кавказе. Теперь он адъютант командующего Кавказским корпусом генерала Е.А. Головина, бывшего командира его полка.
Молодой адъютант отлично справлялся с обязанностями, был умён, точен, исполнителен и неоднократно имел случай проявить свою храбрость. В бою при Ахульго Муравьёва ранило в руку
Штурм Ахульго
По излечении он стал начальником Черноморской береговой линии, а в 1841 году, тридцати двух лет от роду, стал генерал-майором. Однако новая, ещё более серьёзная вспышка болезни заставила Муравьёва покинуть военную службу. В 1844 году он уехал лечиться за границу. Там он познакомился с мадемуазель де Ришмон, представительницей знатного французского дворянского рода. Её, принявшую православие и ставшую впоследствии женой Муравьёва, в России звали Екатериной Николаевной.
Муравьёв с женой Екатериной
2. Начало пути
После возращения на родину в 1846 году Николай Николаевич числиться по министерству внутренних дел и вскоре, не без протекции, по-прежнему благоволившей к нему великой княгини Елены Павловны, был назначен тульским губернатором.
Портрет великой княгини Елены Павловны Винтерхальтер, Франсуа Ксавье, 1862 г.
Молодой по меркам того времени для такой должности, мыслящий широко и свободно, Муравьёв получил немалую известность тем, что представил царю свой проект освобождения крестьян от крепостной зависимости.
Назначение Муравьёва генерал-губернатором Восточной Сибири, происшедшее в 1847 году, также не без вмешательства княгини, вызвало много различных толков. Муравьёв - энергичный, решительный, самостоятельный в своих действиях, притом боевой генерал, да к тому же либерально настроен. Муравьёву предстояло заниматься огромной территорией со всеми её накопившимися проблемами. Муравьёв взял Сибирь в свои умелые руки, ведь как гласит пословица: «Сибирь - золотое дно».
Амур остро был нужен России. Насильственно отторгнутый, он должен снова стать русским - об этом говорил Муравьёв.
Постепенно у Муравьёва начало складываться представление об ожидающем его крае и о предстоящих первоочередных действиях. Он готовился твёрдо и быстро навести порядок в управлении. А начать решил с обозрения подвластных ему владений. В уме уже созрел план путешествия по Дальнему Востоку.
Он очень хотел попасть на Камчатку, так как с ней связывал возможный перенос порта из Охотска в Петропавловск.
Петропавловск-Камчатский
И, конечно, не выходил у него из головы Амур. Правда, царь решил, что река бесполезна. Теперь же, казалось, всё ясно и нужно думать о русском порте не в устье Амура, а только на Камчатке.
В это же время произошла встреча Муравьёва с Невельским. Невельской долгие годы вынашивал планы исследования Амура и Сахалина.
Разговор о пользе для России Амура встретил полное понимание со стороны генерал-губернатора, заявившего, что важное значение имеет не только возвращение Амура в русские владения, но и открытие плавания по этой реке. Вместе с тем Муравьёв добавил, что, к сожалению, мнение царя об Амуре не изменилось. И Муравьёв привёл слова императора: «Для чего нам эта река, когда ныне уже положительно показано, что входить в её устье могут только лодки!».
Перед тем как уезжать из Петербурга, будущий правитель Сибири имел встречи с Меньшиковым, во время которых было решено попытаться еще раз — и теперь уже до конца — узнать всю правду об Амуре. Они договорились совместно помогать Невельскому.
Невельской Геннадий Иванович
3. В Восточной Сибири
Наступил новый, 1848 год. Н. Н. Муравьев отправился к месту службы. Она началась сразу же, как только он въехал в пределы своих владений. А до них было долгое путешествие через всю Западную Сибирь. Быстро расправившись с обнаруженными здесь беспорядками, Муравьев появился в столице Постойной Сибири. На следующий день Николай Николаевич приступил к делам: произвёл строевой смотр войскам, побывал в казенных заведениях. Основное же время уходило на разбор многочисленных, порой запутанных дел по управлению краем. Людей честных, преданных долгу и бескорыстных, Муравьёв всячески поддерживал и приближал к себе, доверял, продвигал по службе. Но, доверяя, присматривался к каждому их шагу. И требовал безоговорочного выполнения его распоряжений, его волн, допуская инициативу лишь в рамках собственных своих предначертаний. Если же кто-либо осмеливался перечить ему, критиковать его действия или приказы, тем более делал это не раз, не два, то такому чиновнику в лучшем случае была обеспечена почетная отставка. Впрочем, все эти черты характера не были чертами самодура, но скорее свидетельством натуры пылкой, а потому и нетерпеливой. Благожелательность к людям, свойственная Муравьеву, не раз отмечалась его современниками. С полюбившимися ему сотрудниками он не расставался. И даже после отъезда из Иркутска всегда их поддерживал.
Дом губернатора в Иркутске
После того как были приняты радикальные, как казалось Муравьеву, меры по пресечению злоупотреблений на золотых приисках, он уже 25 марта 1848 года докладывал царю, что как «старший блюститель законов и первый защитник казны» будет стоять и впредь «на страже интересов его величества и всеми силами бороться с « корыстью и любостяжанием».
Много времени и сил уделял Муравьёв торговле с соседним Китаем, которая длительное время весьма успешно велась через пограничный город Кяхту. Но и там вскрылись нарушения и злоупотребления. Энергичными мерами генерал-губернатор выправлял положение. В письме министру финансов Фёдору Павловичу Вронченко 19 мая 1848 года он сообщил: «Несвоевременно было бы мне теперь, вступив только в управление, сказать решительно моё мнение: должно ли изменить существующее с 1800 года учреждение для Кяхтинской торговли, но, по местному взгляду на этот предмет, я могу определённо сказать, что столь важные интересы отечественных мануфактур и промышленности нельзя оставлять в руках и безответственном распоряжении таких людей, у которых они ныне находятся» .
Но едва ли не главным своим делом Николай Николаевич считал амурскую проблему. А обстоятельства складывались таким образом, что уже в ближайшее время её можно было заняться вплотную. Муравьёв с горечью и обидой предупреждал министра: «Давно соображения эти занимают меня, давно собираю я сведения об этих важных для России предметах; вдруг, как снег на голову, является Остин в Нерчинск… ему стоит только спуститься по Амуру - и к будущей же весне пара английских пароходов займёт Сахалин!».
Не дожидаясь ответа из Петербурга, Николай Николаевич послал Невельскому в Петропавловск свою собственную инструкцию, в которой в качестве наиболее необходимой задачи ставилось подробное описание северной части острова Сахалина (в том, что Сахалин - остров, Муравьёв не сомневался) с восточной и западной его стороны; пролива, отделяющего этот остров от материка; лимана и устья Амура, залива великого князя Константина. Генерал-губернатор также извещал мореплавателя, что проект полученной им инструкции выслан на утверждение царя и что, как только документ будет утверждён и вернётся в Иркутск, он будет со специальным курьером доставлен ему в Петропавловск.
Правитель Восточной Сибири имел все основания давать от своего имени такую инструкцию, так как был совершенно уверен в окончательном исходе дела в столице. Он беспокоился лишь о том, чтобы утверждённая царём инструкция успела вовремя.
Теперь наступило время и самому Муравьёву собираться в путешествие по Дальнему Востоку, к которому он тщательно готовился в течение целого года. Генерал-губернатору пришлось перед своим отъездом вмешаться ещё раз в распоряжение правительства. Дело в том, что одновременно с решением Особого комитета о разрешении Невельскому производить свои исследования, было также решено отправить экспедицию для осмотра русско-китайской границы. Муравьёв полагал, что это неуместно, пока «не возбуждены будут с китайцами приличные переговоры о возвращении в наше владение левого берега этой реки».
4. По неосвоенным просторам
Путешествие началось 15 мая 1849 года. Они проехали много сёл и остановились в Якутске, затем в Охотске. 25 июня генерал - губернатор прибыл в Охотский порт, который произвел на него отвратительное впечатление, что он не стал тут долго задерживаться. Охотск подтверждал свою дурную репутацию: их корабль выбросило на берег. Только 7 июля удалось наконец, покинуть порт на пароход-корвете “ Америка “. Переход на Камчатку также не был лёгким. Корабль еле справлялся со встречным ветром. По выходе в Тихий океан судно едва избежало крушения у мыса Васильева. Наконец корабль добрался до Авачинской губы.
Пароход-корвет “ Америка “
Художник Валерий Иванович Шиляев
« Я много видел портов в России и в Европе, - писал 7 августа Муравьёв, - но ничего подобного Авачинской губе не встречал. Англии стоит только сделать умышленно двухнедельный разрыв с Россией, чтобы завладеть ею, и потом заключить мир, но уж Авачинской губы она нам не отдаст, и если б даже заплатила нам миллион фунтов за неё при заключении мира, то выручит его в самое короткое время от китобойства в Охотском и Беренговом морях. Англия, разумеется, никого не пустит в эти моря беспошлинн о». Оснований для беспокойства было достаточно: и во время плавания на Камчатку, и на обратном пути, вблизи Сахалина, Муравьёв и его спутники видели часто иностранных китобоев. На обратном пути они хотели встретить Невельского, поэтому они вынуждены были войти в порт Аян 28 августа. 31 августа перед входом в Аян показалось судно Невельского. Невельской подтвердил надежды Муравьёва: «Сахалин - остров, вход к лиман и реку амур возможен для морских судов с севера и юга. Вековое заблуждение положительно рассеянно, истина обнаружилась ».
5. Дела столичные
Николай Николаевич Муравьёв, хотя и занятый текущими губернаторскими обязанностями, настойчиво бил в одну и ту же точку: всеми возможными путями влиять на положительное разрешение амурской проблемы, всячески поддерживать действия Невельского хотя бы и, вопреки воли, добиваться расширения масштабов деятельности в низовьях Амура и создания специальной экспедиции для всестороннего изучения Амура. Муравьёв отмечал, что «Охотское море так ныне наполнено китоловами всех европейских наций, и английские военные суда так учащают исследования свои в те страны, что наши скромные торговые предприятия с едва ли могут обратить какое-нибудь внимание китайцев, разве англичане же (что и вероятно) станут их возбуждать против нас… ».
Художник Валерий Иванович Шиляев
Муравьёв обращался к царю, говоря, что пора предъявить китайцам виды, «основанные на общих пользах обоих государств, для которых никто, кроме России и Китая, не должен владеть плаванием по Амуру…». В другом своём рапорте от 27 ноября 1850 года он, напоминая о недавних открытиях, настойчиво говорил: «Особенно важны действия капитана Невельского и доставленные им сведения: до некоторой степени они уже оградили нас от угрожавшей опасности беспрепятственного занятия устья реки Амура иностранцами; а вместе с тем доставленные им сведения указывают во всех отношениях возможность и необходимость усугубить наше внимание и средства на этих прибрежьях, составляющих древнее достояние России».
Муравьёв получил разрешение прибыть в Петербург, чтобы лично доложить обо всех делах. К тому же обострилась его давняя болезнь. Участились вспышки нажитой в прежних походах лихорадки, и требовалась помощь знающих медиков. Но работать он не прекращал и ждал хотя бы временного облегчения, чтобы отправиться в столицу. До Петербурга Муравьёв добрался в ноябре. На аудиенции у царя в Царском Селе рассказал монарху о действиях Невельского на Амуре, о сведениях, собранных им относительно независимости проживающих там гиляков, об основании Николаевского поста, о переносе порта из Охотска.
Сразу две награды получил муравьёв: 6 декабря за действия на Амуре орден святой Анны 1-й степени, а 31 декабря в традиционном новогоднем приказе - орден Георгия 4-й степени. Когда после первого заседания и доклада царю, Муравьёв покидал Зимний дворец, его остановил наследник и сказал, что амурское дело повелено рассмотреть вновь. Муравьёв почувствовал, что именно в этот момент решён амурский вопрос. И оказался прав: повторное заседание комитета состоялось 12 февраля 1851 года и завершилось постановлением, подтверждавшим все действия руководства экспедиции. Николаевский пост сохранился. Ещё многое требовалось согласовать в Петербурге: систему продажи вина в губерниях и областях Восточной Сибири, порядок обращения приписных крестьян Нерчинских заводов и казаки. Нуждалась в усовершенствовании древняя Кяхтинская торговля, пора было начинать готовить плавание по Амуру, Большая часть затруднений упиралась в одно - в отсутствие средств. И приходилось Муравьёву убеждать, просить, доказывать, требовать - в зависимости от обстоятельств, важности темы и сговорчивости собеседника. Всё это требовало времени, и возвратиться в Иркутск Муравьёв смог лишь 12 августа.
Зато результаты восьмимесячного пребывания Николая Николаевича в Петербурге превзошли все ожидания: он добился благоприятного для себя решения всех вопросов и сумел несколько поправить своё здоровье. Теперь Забайкальская и Якутская области получили самостоятельность и не подчинялись Иркутской губернии; для улучшения Кяхтинской торговли, которой прежде ведал второстепенный чиновник, утверждался пост кяхтинского градоначальника.
Сразу же после возвращения из Петербурга Муравьёв совершил объезд вновь образуемой Забайкальской области и своими глазами убедился в жизнеспособности там областного управления.
Важнейшим событием в жизни далёкого края стало открытие Сибирского отдела Русского географического общества, сосредоточившего в своих руках все научные работы, проводившиеся здесь. Открывая первое заседание, Муравьёв подчеркнул, что общество это является не только географическим и не только учёным, но, прежде всего, русским и патриотическим. «Если три века тому назад наши славные предки, - говорил Муравьёв, - завоевали Сибирь, то учёному отделу предстоит ныне приобресть страну эту для России в учёном отношении».
Больше всего затруднений доставляла генерал-губернатору деятельность министерства иностранных дел и, в частности, его азиатского департамента. Он не раз жаловался и возмущался таким положением, согласно которому вся переписка с Пекином проходила через его руки, но в запечатанных пакетах. О содержании переписки ему становилось известно лишь через несколько месяцев. Муравьёв добивался права самостоятельно обращаться в Пекин от имени царя. Это было жизненно необходимо при сложившихся обстоятельствах, когда активизация действий представителей России на Амуре могла привести к необходимости быстро и на месте принимать то или иное решение.
В ходе Амурской экспедиции в 1851 - 1855 годах был изучен лиман Амура, Сахалин, побережье Татарского пролива вплоть до Императорской Гавани, весь бассейн Нижнего Амура, включая всю речную и озерную сеть, в частности, озера Чукчагирское, Чля, Эворон, Кизи. В эти же годы благодаря стараниям членов экспедиции вырос Николаевский пост, превратившийся позже в город Николаевск-на-Амуре, основаны Константиновский пост в Императорской Гавани, Александровский в заливе Чихачева, Мариинский на берегу озера Кизи, Ильинский на западном побережье Сахалина и Муравьёвский пост на юге острова.
На северном Сахалине начались разработки крупнейших месторождений каменного угля. На все эти районы были составлены подробные карты. По лиману Амура в его устье, в Николаевский пост, стали входить паровые и парусные суда. Но самым главным достижением многолетней деятельности амурской экспедиции следует считать установление дружеских отношений с местными жителями, которые прониклись чувством глубокого доверия к русским людям.
Всячески поддерживая Невельского, правитель края тщательно продумывал плавание по Амуру. Ещё в начале 1852 года Муравьёв просил разрешения снарядить осенью специальную команду, чтобы, спустившись по течению Амура, она послужила бы для укомплектования морских сил в его устье. В ответ из Петербурга пришёл отказ и внушение о необходимости крайней осторожности и неспешности в этом деле. Муравьёв терял почву под ногами. Николаю Николаевичу оставалось одно - снова ехать в Петербург. Получив из столицы разрешение, он отправился туда в начале 1853 года. Но ещё задолго до того, в 1851 году Муравьёв командировал военных моряков, а в 1852 голу и корабельного инженера на реку Шилку, в Сретенск, для постройки судов - первого на Амуре парохода «Аргунь», а также барж, баркасов, лодок и плотов для осуществления задуманного сплава.
Художник Валерий Иванович Шиляев
Во всём этом предприятии был немалый риск для генерал-губернатора, которого нетрудно было бы обвинить в самоуправстве и превышении власти. Трудно сказать, сколько мытарств пришлось бы перенести Муравьёву в Петербурге, если бы не связанное с неминуемо приближавшейся Крымской войной осложнение международной обстановки в целом и в частности на Дальнем Востоке. Оказавшись в столице в конце 1853 года, Николай Николаевич немедленно представил императору особую записку, в которой настойчиво призывал ввиду ожидаемого разрыва отношений с некоторыми странами Европы принять безотлагательные меры на Дальнем Востоке, привлекавшие алчные взоры других держав. Царь согласился с необходимостью защиты Дальнего Востока, однако подвёл его к карте и сказал, показывая на устье Амура: «Всё это хорошо, но я ведь должен посылать защищать это из Кронштадта». На что Муравьёв, проведя рукой по течению реки, ответил, что можно те края и ближе подкрепить. «Сами обстоятельства указывают этот путь», - добавил он. На что царь ответил: «Ну так пусть же обстоятельства к этому и приведут, подождём».
Николай I,Франц Крюгер
Ждать пришлось год. Было разрешено занять озеро Кизи, залив Де-Кастри и остров Сахалин. Вопрос же о сплаве по реке Амур войск, запасов, оружия и продовольствия передавался на рассмотрение особого комитета. Со всеми этими распоряжениями Муравьёв послал в Иркутск поступившего к нему на службу майора, а сам взял четырёхмесячный отпуск и уехал за границу излечивать лихорадку. Путешествовал по Франции и Испании, лечился в Карловых Варях, проехал через Германию, побывал в Англии. Возвратился в Петербург 6 октября.
Тотчас по приезде пришлось вновь приступить к дальневосточным делам. Энергичного и деятельного губернатора возмущала и раздражала медлительность в принятии решений, равнодушие к его представителям. Брату Валерьяну он с горечью писал, что «в Петербурге мы знаем не много больше, а толков и пересудов в городе без конца, но правды не от кого не узнаешь, - таков Петербург, таков точно и Иркутск, только оттуда пишут на меня доносы сюда, а отсюда некуда доносов писать». Муравьёв был готов к худшему - отставке, «а потому, - продолжал он в письме брату, - если не поедем в Иркутск, то уедем куда-нибудь в глушь, где бы можно было и жить с нашими малыми средствами; на этот случай я храню мою заграничную штатскую одежду ».
Валерьян Николаевич Муравьёв
Но надевать штатскую одежду было ещё рано. Международная обстановка стремительно обострялась. Усиление активности англичан, американцев и французов на Тихом океане не могло пройти мимо внимания России, так как грозило пагубно сказаться на судьбе Приамурья, Приморья и Сахалина. Одним из первых мероприятий русского правительства стала отправка в сентябре 1852 года на Дальний Восток эскадры.
Муравьёв обивал высокие пороги в столице, доказывая необходимость быстрейшего принятия мер по его представлениям. Ему наконец удалось добиться своего, 11 января 1854 года царь утвердил положение, которым генерал-губернатору предоставлялось право «все отношения с Китайским правительством о разграничении восточной нашей окраины вести непосредственно». Об этом немедленно было сообщено в Пекин, а к Муравьёву в штат зачислен секретарь по дипломатической части и переводчики китайского и маньчжурского языков. Вслед за тем было «высочайше» разрешено «плыть по Амуру». Подписывая 6 февраля 1854 года это разрешение, Николай 1 прибавил: «Но чтобы и не пахло пороховым дымом».
6. Вниз по Амуру
Сплав по Амуру
Художник Валерий Иванович Шиляев
Заполучив необходимые документы, Муравьёв не ждал лишнего часу. 10 февраля он выехал в Иркутск, а прибыл туда 13 марта. Началась энергичная подготовка к сплаву. К весне все суда и плоты каравана нужно было спустить на воду и подготовить к загрузке войсками вооружением, продовольствием. Задача оказалась не из лёгких. Даже распоряжение царя не освобождало от больших хлопот, и ему с большим трудом удалось найти материальную базу для намеченного похода. Генерал-губернатор распоряжался умело и решительно.
Муравьёв уже знал, что война, которая так долго назревала, началась. После блистательной победы П. С. Нахимова над турецким флотом в Синопской бухте Англия и Франция ввели свои флоты в Чёрное море и объявили войну России, войну, которая вошла в историю под названием Крымской. Прозорливый и дальновидный Николай Николаевич ещё до её начала предвидел неизбежность такого развития событий. Он писал Невельскому, что летом 1854 года англичане и французы придут на Дальний Восток. Теперь его предположениям предстояло в скором времени осуществиться.
19 апреля Муравьёв со свитой выехал из Иркутска и 7 мая прибыл на Шилкинский завод, где сосредотачивалась непосредственная подготовка к операции. К 12 мая весь караван выстроился на фарватере Шилки. Флотилия растянулась на две версты. 18 мая флотилия вышла в Амур. Громовое «ура!» огласило живописные, но пустынные берега. При прохождении древнего Албазина флотилия пристала к берегу. Был объявлен привал на сутки. Первым сошёл на берег генерал-губернатор.
Дальнейшее плаванье проходило успешно. Плыли мимо мест, навечно связанных с памятью о русских первопроходцах.
5 июня флотилия пришла к устью Уссури. Амур разливается здесь широко и разделяется на многочисленные протоки, в которых иногда становилось нелегко разобраться. Муравьёву казалось, что где-то близко Мариинский пост: по описаниям место было похоже. Никаких карт этой части Амура ещё не существовало. Ориентироваться приходилось по общей, генеральной карте Азии, весьма приблизительной и неточной. К тому же на беду налетевший 9 июня неожиданный штормовой ветер нарушил ритмичное продвижение экспедиции. Многие судёнышки и плоты потопило или прибило к берегу. В общем произошла непредвиденная двухсуточная остановка. Муравьёв был раздосадован.
Проплывая дальше, Муравьёв наметил место будущего города. На месте слияния Уссури с Амуром он увидел высокий густо поросший вековым лесом правый берег. «Вот где будет город», - сказал он, указывая рукой на отдельную, выступавшую из общего очертания берега, скалу. И действительно в 1858 году тут был заложен город Хабаровск
Мемориал на месте основания г. Хабаровске
Накануне состоялась встреча Муравьёва с Невельским. Разговор был нелицеприятный и откровенный. Невельской получил приказ: сосредоточить все силы Амурской экспедиции в устье Амура, доступ к которому не был известен английским и французским морякам. Муравьёв настаивал также на укреплении Петропавловска-Камчатского. Невельской хотя и был против, но безупречно распоряжался отправкой войск и снаряжения на Камчатку.
Муравьёв с Невельским прибыли в гавань Де-Кастри 19 июня. В доме начальника поста немедленно состоялся совет, на котором и было принято решение шхуне идти в Императорскую гавань, «Двине» и «Иртышу» с десантом - в Петропавловск, «Байкалу» - в Аян. Тут же приняли решение о том, как оборонять Приамурье и Петропавловск. 20 июня «Восток» отправился в путь.
Шхуна “ Восток “
Художник Валерий Иванович Шиляев
Шхуна пришла в Императорскую гавань 21 июня, где произошла встреча генерал-губернатора Восточной Сибири с командующим Тихоокеанской эскадрой вице-адмиралом Е. В. Путятиным
Е.В. Путятин
Было принято решение укреплять устье Амура, Муравьёвский пост на Сахалине временно снять, но продолжить переговоры в Японии, имея в виду весь остров. На следующий день Муравьёв на шхуне «Восток » ушёл в Петропавловское.
Частые туманы, а с ними и неизбежные посадки на мель задержали возвращение в Петропавловское до 2 июля. Зато Муравьёв сам убедился, что по лиману можно плавать. Шхуну генерал-губернатор 4 июля отправил в Аян. Муравьёв же со свитой на оленях выехал в Николаевский пост. Он стремился везде побывать, всё осмотреть, всё испытать, чтобы иметь право говорить - «я видел сам». Караван оленей появился в Николаевском посту 7 июля. Правителя края и его спутников встречал начальник поста мичман А. И. Петров.
Наступила пора возвращаться в Иркутск. Но генерал-губернатор ожидал возвращения шхуны из Аяна. Ей предстояло ещё сходить за углём, лишь после этого Муравьёв со свитой 8 августа покинул Николаевск. Здесь, в устье Амура, ещё никто не знал о нападении англичан и французов на Камчатку…
7. Война у восточных границ России
Из Аяна Муравьёв, озабоченный предстоявшим продолжением переговоров с Японией, писал Путятину 18 августа: «В отношении переговоров с Японией я считаю долгом повторить здесь моё мнение, что лучше ставить пограничный вопрос в неопределённом по сей день положении, чем утверждать за ними хоть самую малейшую часть Сахалина… О неразделённости нашего владения Сахалином я получил с последним курьером из Петербурга весьма положительное мнение, но не из Министерства иностранных дел; а потому и не считаю себя вправе сообщить об этом Вашему Превосходительству официально, а передаю как бы на словах, тем более что однажды изъяснённая высочайшая воля о том, что Сахалин наш, не может подлежать изменению».
В тот же день Муравьёв отправился в Иркутск и далее в Петербург с докладом правительству. Действительно положение на Дальнем Востоке осложнилось до предела. Ни англичане, ни французы не знали истинного географического положения в районе лимана Амура. Они не подозревали о наличии существования проходов туда со стороны Охотского, но и Японского моря, не знали о возможностях плавания в лимане. Если бы всё это было известно, они, наверное, не преминули занять Сахалин, тем самым запереть устье Амура и поставить под угрозу все сибирские и дальневосточные плавания, судьба которых непосредственно зависела от того, в чьих руках левый берег и устье Амура.
На Камчатке англо-французская эскадра 18 августа вошла в Авачинскую губу и до 25 августа бомбардировала Петропавловск и находившиеся там русские корабли. Гарнизон Петропавловска во главе с камчатским военным губернатором и командиром Петропавловского порта, усиленный подоспевшим фрегате « Аврора» и транспорте «Двина» пополнением, успешно отразил все атаки противника, который 27 августа ушёл в открытое море.
Оборона Петропавловска
Реакция на Петропавловское сражение во всех общественных кругах России была самой восторженной. Участники битвы получили награды. Донесение было доставлено к Муравьёву в Иркутск 8 ноября. Вражеские корабли в 1854 году больше не появлялись.
Генерал-губернатор решил, что весной по Амуру тронется второй сплав и построить 60 новых плашкоутов и новый пароход. Предстояло перебросить сто тысяч пудов муки, пятьсот голов скота, артиллерийские орудия и не менее двадцати тысяч пудов боевых припасов, доставить туда определённое количество войск и, самое интересное, взять первых крестьян-переселенцев для размещения их на левом берегу Амура.
Переселенцы
Муравьёв отправил людей в командировку в США, чтобы закупить там три парохода и различное оборудование для устройства мастерских и «пароходного завода» в Николаевске.
Между тем Петербург чествовал защитников Петропавловска, восторгался умением и прозорливостью Муравьёва. Биограф Муравьёва писал: «Итак, не спрашивая даже предварительного разрешения государя, Муравьёв решился оставить Петропавловск перевести эскадру и все учреждения на Амур. Вследствие такой замечательной находчивости неприятель, как мы увидим далее, был чрезвычайно озадачен, не найдя нашей эскадры ни у берегов Камчатки, ни у берегов Татарского пролива. Это действие ярко обрисовывает характер Муравьёва, который, зная хорошо государя Николая Павловича, осмелился, не спросивши его, взять на свою ответственность такую важную меру, как бросить на произвол судьбы целую страну, чтобы спасти то, что должно было спасти. Это решение его можно назвать поистине героическим».
Так думали многие. Но сам-то Муравьёв хорошо знал, что это всё ложь. Однако признать во всеуслышание правду было выше генеральских сил. Гораздо легче оказалось убрать подальше тех, кто осмелился перечить ему. И он начал изгонять людей, благодаря которым нажил немалую долю своего авторитета и популярности.
Второй сплав состоял из трёх отрядов. В апреле 1855 года они начали своё плавание по Шилке и Амуру. С первым отрядом, которое возглавлял Муравьёв, на 26 баржах было доставлено основное продовольствие и часть войск. Второй отряд под руководством полковника Назимова состояло из 64 барж со 150-пудовыми крепостными орудиями - самая тяжёлая и хлопотливая часть сплава, замедлявшая его продвижение частыми посадками на мель. Третий, порученный М. С. Волконскому, включало 35 барж, на которых располагались первые русские поселенцы на Амуре - иркутские и забайкальские крестьяне. Им предстояло освоить земли на левом берегу реки между Мариинском и Николаевском.
Сплав по Амуру на плотах
И действительно, летом тут возникли пять русских сёл, или, как ещё их тут называли, станиц: Иркутское, Богородское, Михайловское, Сергиевское и Ново-Михайловское. Всего переселилось 51 семейство, общей численностью 481 человек. Со сплавом следовала и экспедиция Сибирского отдела Русского географического общества во главе с натуралистом Р. К. Маком.
Карта освоения Дальнего Востока
По пути к устью Амура в Мариинском произошла встреча главы русской власти на востоке с представителями Китая. Предложение с русской стороны сводилось к тому, чтобы «провести русскую границу по левому берегу Амура и вдоль всего течения реки от Горбицы до впадения её в море, оставляя вам все населённые вами места на правом, кроме занятых нами мест и Приморского края, во избежание споров».То есть Муравьёв уже тогда, в сентябре 1855 года, сформировал основной тезис, по которому установление «естественной границы между Китаем и Россией по линии Амура могло бы полностью, ко взаимной выгоде, покончить с вековой неопределённостью». Именно эти положения легли три года спустя в основу Айгунского договора.
Несомненно, что все эти мероприятия проводились с «высочайшего» ведома. Уже в июне 1855 года царь признавал необходимым «утвердить за Россиею весь левый берег Амура». Было принято решение вступить в прямые переговоры с Китаем. Представлять российские интересы на них должен был генерал-губернатор Восточной Сибири. Продуманно было и новое административное устройство Амурского и Приморского краёв. Преобразование устраняло необходимость Амурской экспедиции, которую столько лет бессменно возглавлял Г. И. Невельской.
“ Восток “ в устье Амура
Художник Валерий Иванович Шиляев
И когда Муравьёв прибыл со вторым сплавом в Мариинский пост, он послал оттуда в Николаевск к Невельскому мичмана со следующим предписанием:
«1. Амурская экспедиция заменяется управлением Камчатского губернатора контр-адмирала Завойко, местопребыванием которого назначается Николаевск.
2. Вы назначаетесь начальником штаба при главнокомандующем всеми морскими и сухопутными силами, сосредоточенными в При-Амурском крае.
3. Все чины, состящиев Амурской экспедиции, поступают под начальство контр-адмирала Завойко.
4. Главною квартирою всех наших войск назначается Мариинский пост»
Каждому было ясно, что такое назначение являлось, по сути, устранением Невельского от активной деятельности и предваряло его фактическое удаление с Дальнего Востока. Так оно и случилось. Перемены в отношении генерал-губернатора к мореплавателю наметились ещё в 1854 году. И это тотчас заметили окружавшие их люди. Характерно в этом отношении письмо Н. В. Буссе своему полковому товарищу М. С. Корсакову от 14 декабря 1854 года. «Ты уже знаешь, - писал он, - что Муравьёв хочет перевести Завойку на устье Амура. Тебе я прямо высказываю свои мысли. Невельской не годится теперь для Амура, его время прошло. Теперь надо человека положительнее (значит, Невельской уже считался «отрицательным» в близких к губернатору кругах). Завойко хорош. Я уже давно говорил тебе это. Но ещё есть край, о котором надо озаботиться, - это Забайкальская область. От неё много зависит успех на Амуре. Запольского не знаю, но, кажется, он плох. Послушай, Миша, скромность в сторону - ты должен быть Забайкальским правителем, всё равно под каким именем».
Можно сказать, что Буссе оказался почти что пророком: Корсаков стал войсковым атаманом и губернатором Забайкалья, а сам Буссе - первым губернатором образованной (многие шутили - специально для него образованной) Амурской области. Вот так, келейно, почти по-домашнему решались вопросы огромного политического значения, так раздавались губернаторские и иные должности даже при таком незаурядном человеке, каким всё же, несомненно, являлся Н. Н. Муравьёв. Умный и решительный политик и вместе с тем - облечённый огромной властью сановник Муравьёв, естественно, чем дальше, тем больше не выносил людей, чрезмерно, по его мнению, проявляющих инициативу или недостаточно чётко проводящих в жизнь его предначертания. Такими стали Невельской, а вскоре и Завойко. Обоих он решил убрать отсюда, но, разумеется, отнюдь не доводя дело до скандала. И потому Муравьёв сначала с почётом провожает Невельского, а уж затем находит способ сделать то же самое с Завойко - тот понял сам и попросился уехать по болезни.
Генерал-губернатор откровенно делился намерениями со своим родственником и приближенным Корсаковым в письме от 25 февраля 1855 года: «Для успокоения Невельского я полагаю назначить его при себе исправляющим должность начальника штаба; Завойку начальником всех морских сил, а тебя - всех сухопутных, разумеется, по прибытии твоём в Кизи, для дел же будут при мне дежурный штаб-офицер по морской части Оболенский и по сухопутной не знаю ещё кто. Таким образом Невельской с громким названьем не будет никому мешать и докончит своё там поприще почётно». Муравьёв достаточно тонко провёл задуманную «операцию». Возле него остались только достаточно послушные люди. К таким относились Корсаков, Буссе, Кукель, Венцель и каким-то чудом уцелевший Казакевич - видимо, чтобы управлять Приморским краем, всё-таки желательно было держать там настоящего моряка.
Уезжая 19 октября из Аяна, куда он добирался из Николаевска на американском паруснике «Пальметто», дважды благополучно избежав опасности попасть в плен (англо-французская эскадра продолжала крейсировать у наших берегов), Муравьёв ещё раз напомнил в письме к Завойко, «чтоб Невельского никаким делом не обременять, а иметь его в виду как честного человека, проживающего в Мариинском посту, которому мы обязаны оказать всякое содействие… он у нас только в гостях на эту зиму…». Дело в том, что Невельской и Завойко не сумели своевременно уехать: шхуна «Восток », на которой они намеревались попасть в Аян, не смогла выйти из Мариинского и там зимовала. В итоге Невельской остался «частным лицом», числясь начальником несуществующего штаба, поскольку Муравьёв-то уехал, а Завойко волей-неволей пришлось ещё целую зиму исполнять в Николаевске обязанности губернатора.
.jpg)
Василий Степанович Завойко
Он ждал на смену себе Казакевича, но тот был ещё в Америке. Притом ни для кого не было секретом, что назначение своё он принял весьма неохотно и оговорил его срок - не более чем на два года.
Генерал-губернатор возвратился в Иркутск в конце декабря 1855 года. К этому времени по его представлению правительство утвердило образование Приморской области, в состав которой вошли прежняя Камчатская область, Охотское побережье и Приамурье. Центром области стал Николаевск, а первым военным губернатором утверждён Казакевич. Именно в это время из состава Забайкальской области была выделена Амурская область, губернатором которой стал Буссе. Всё произошло так, как и было задумано.
Муравьёв отправился в Петербург, где за это время произошли большие перемены: на трон вступил вместо умершего в феврале 1855 года Николая I Александр II. В столице появился возвратившийся из Америки Казакевич, который был очень нужен генерал-губернатору. Темой их бесед стала организация Приморской администрации, устройство в Николаевске механических мастерских для ремонта кораблей, очередной сплав по Амуру. Его предстояло возглавлять Корсакову. А Казакевич должен был воспользоваться этой возможностью для того, чтобы попасть в Николаевск. Кроме того, в связи с заключением 30 марта 1856 года в Париже мирного договора, знаменовавшего собой окончание Крымской войны, возникла необходимость возвратить в Забайкалье войска с устья реки. Обременительно стало содержание войск на Камчатке. Одновременно надо было продолжать переселение крестьян, открыть по Амуру зимнее почтовое сообщение, организовать по нему пароходное движение летом и наладить переброску в Николаевск различных грузов.
Таковы были главные задачи сплава 1856 года, в котором Муравьёв не принимал участия. После Петербурга он побывал в Карлсбаде, где ему предстояло заняться лечением своей застарелой лихорадки, приступы которой всё чаще давали о себе знать, а потом оттуда - во Францию, в По, где ожидала его Екатерина Николаевна. Но за границу Николай Николаевич - и это характерный штрих - уехал не прежде, чем было получено известие о мире.
8. Граница на Амуре
Сменивший небезызвестного К. В. Нессельроде на посту государственного канцлера А. М. Горчаков, опытный и дальновидный дипломат, полностью разделял взгляды Муравьёва на амурский вопрос.
Алексей Михайлович Горчаков
Он понимал, что благодаря деятельности восточносибирского генерал-губернатора создана возможность установления границ страны на берегах Тихого океана в районе устья Амура и в Приморье. Наступило время, когда решительными мерами можно было завершить столь успешно начатое Муравьёвым и Невельским несколько лет назад дело.
21 марта 1857 года в Иркутск приехал Путятин, уполномоченный вести переговоры с Китаем. Муравьёв хотя и желал ему успеха, но в душе остался недоволен тем, что прислали кого-то завершить то, что начинал он. Китайцы, однако, не приняли Путятина, и тот вынужден был вернуться назад. Муравьёв всё лето провёл в Усть-Зейском посту, готовый в любой момент прийти на помощь послу.
Генерал-губернатор возвратился в Иркутск лишь в августе, откуда снова уехал - сперва в Петербург, а потом за границу. В декабре его вызвали в столицу. Под Новый год Муравьёв стал генерал-адьютантом. Награда эта стала для Муравьёва как бы ответом на его просьбу об отставке. Докладывая о действиях - своих и Путятина, генерал-губернатор пылко, соответственно своей натуре, высказал много накипевшего. Кое-что было преувеличенно, а другое справедливо. Он рассказал о том, как изменился левый берег Амура, где каждый год появлялись всё новые русские селения.
Художник Валерий Иванович Шиляев
Он отмечал, что «очевидно и положительно, что Китайское правительство молчанием своим признало за нами право владения и обязанность защиты устья реки Амура и острова Сахалин, в систему коей входит залив Де-Кастри и императорская гавань, которые заняты и укреплялись нами с того же времени». И следовательно, пора решительнее браться за дело. Впрочем, прошение об отставке он всё-таки подал.
Теперь же, по возвращении в Петербург, когда стало известно о пожалованном ему звании и об отказе в отставке, Николай Николаевич несколько изменил тон: так, сообщая в одном из писем к Корсакову о своих новостях, он бодро заявлял, что придётся ещё несколько лет провести на востоке, чтобы завершить начатое, а потом уж передать дело в надёжные руки Корсакова. Не последнюю роль здесь сыграло то, что именно ему были даны царём все полномочия для ведения переговоров с Китаем.
В Айгуне начались переговоры с представителем Китая. Муравьёв вёл их умело и тонко. 16 мая был подписан Айгунский договор. В первом пункте его говорилось, что левый берег Амура от реки Аргуни до морского устья составляет принадлежность России, а правый до реки Уссури принадлежит Китаю
В.Е. Романов «Айгунский договор»
На следующий же день русская флотилия покинула Айгун и отправилась в Усть-Зейский пост, который 27 мая был переименован в город Благовещенск. Во время плавания были основаны также новые поселения - Хабаровка (будущий Хабаровск) и Софийск.
Николай Николаевич отчётливо представлял себе важные последствия своего успеха: не допустить вмешательства посторонних держав в вопросы, которые подлежали юрисдикции только лишь России, Китая и Японии.
Но Муравьёв не знал о заключении Путятиным 1 июня 1858 года Тяньцзинского договора. В его девятой статье говорилось: «Неопределённые части границы между Китаем и Россией будут без отлагательства исследованы на местах доверенными лицами от обоих правительств, и заключённое ими условие о граничной черте составит дополнительную статью к настоящему тракту».
Конец года для Николая Николаевича был ознаменован сплошными празднествами. 26 августа последовал царский рескрипт о возведении Муравьёва в «графское Российской империи достоинство» с присоединением к его фамилии названия «Амурский». Одновременно он был произведён в чин генерала от инфантерии.
Всего было награждено 198 человек, принимавших непосредственное участие в Амурской экспедиции, в сплавах по Амуру, в основании селений по его берегам.
Последовавшие после заключения Айгунского договора годы вплоть до 1861-го, когда муравьёв окончательно распростился с Дальним Востоком, были наполнены заботами по заселению Приамурья и освоения Приморского края. В 1859 году генерал-губернатор на пароходо-корвете «Америка» осмотрел южные гавани и наметил места для основания постов Новгородского и Владивостока. Во время этого плавания была открыта бухта, которую Муравьёв назвал Находкой. Таков результат деятельности Муравьёва.
Художник Валерий Иванович Шиляев
15 февраля 1860 года Муравьёв опять в Петербурге, где представил свои соображения о новом разделении Сибири. Он предлагал - и в дальнейшем его предложение было принято - отделить от Восточной Сибири Приморскую область, военному губернатору которой дать особые права в осуществлении внешней политики России на Дальнем Востоке.
Вскоре в столицу Восточной Сибири пришло известие о том, что 2 ноября 1860 года в Пекине заключён договор, по которому неразграниченная ранее территория отходила к России. Тем самым было окончательно признано и закреплено право нашей страны на Амур и Уссурийский край. Заключение Пекинского договора явилось огромным шагом вперёд к установлению точной и постоянной границы между Россией и Китаем. Положен был конец вековому спору о Приамурье и неразграниченных землях. Деятельность Муравьёва-Амурского во многом предопределила этот блистательный успех мирной русской дипломатии. Последующие события проходили уже без Муравьёва.
9. Последние годы жизни
Николай Николаевич Муравьёв-Амурский
В Петербурге Муравьёв-Амурский подал официальное прошение об отставке. Он получил продолжительный отпуск для излечения за границей. Но и покинув службу, Муравьёв живо интересовался делами Сибири и Дальнего Востока. Он вёл обширную переписку со многими прежними сослуживцами.
Хотя отставной губернатор живёт в основном за границей, в Париже, он несколько раз предлагает царю свои услуги на любом поприще, достойном его опыта и знаний. Но неизменно ему дают понять, что ему лучше ограничиться ни к чему серьёзному не обязывающим званием члена Государственного Совета.
Даже в русско-турецкую войну 1877 -1878 годов заслуженному генералу не находится применения. А он хочет послужить ещё Отечеству. Вот строки из его письма от 5 мая 1877 года А. В. Головину: «По званию моему генерал-адъютанта я не вправе назначить себе место, но, разумеется, что в настоящее время я не могу ни от чего отказываться, что благоугодно будет государю мне назначить делать».
Муравьёв умер в Париже 1881 года 18 ноября от гангрены, 72-х лет от роду. У Муравьёва не было детей. И поэтому он передал право наследования фамилии и графского титула брату Валерьяну с нисходящим от него потомством.
Сначала Муравьёв был похоронен на Монмартрском кладбище в Париже в семейном склепе родственников своей жены Екатерины Николаевны, урождённой де Ришмон. В 1908 году его останки были перенесены в отдельную могилу. Это произошло по инициативе купечества и администрации Хабаровска, Владивостока и Никольск-Уссурийского. Их стараниями на могиле было установлено надгробие и возложен серебряный венок с надписью: «Города Приморской области Хабаровск, Владивосток и Никольск-Уссурийский - Графу Муравьёву-Амурскому. 1858 - 1908».
До конца 20-ых годов в Хабаровске на высоком утёсе, том самом, глядя на который Муравьёв предсказал тут существование города, стоял прекрасный памятник необыкновенному губернатору. Эта работа принадлежала выдающемуся скульптору А. М. Опекушину. Памятник был установлен в 1891 году. Муравьёв-Амурский изображён на нём во весь рост, опирающимся на сваю - символ жизни на Дальнем Востоке. В одной его руке свёрток с Айгунским трактом, а в другой - морской бинокль.
III. Заключение
Муравьёв был отнюдь не лишён недостатков. Очень хорошо сказал о нём статистик Вагин: «Всё хорошее, что было сделано Муравьёвым, было результатом его ума, всё дурное - его характера». Главным недостатком этого человека, как отметил советский историк П. И. Кабанов, была вера в свою начальственную непогрешимость. Отсюда нежелание объективно проверять результаты мероприятий, предпринимаемых по его инициативе, нетерпимость к критическим замечаниям. И всё же тысячу раз прав путешественник П. А. Кропоткин, который писал о Муравьёве так: «Он был очень умён, очень деятелен, обязателен, как личность и желал работать на пользу края».
Муравьёв был совершенно непреклонен в проведении государственной политики на Дальнем Востоке. Если проследить события на Амуре, развернувшихся в 50-е годы, то невольно приходит вывод, что события эти могли развернуться совершенно в другом направлении, если бы в то время на Дальнем Востоке не оказались два фактически преданных амурскому делу человека: Невельской и Муравьёв. Пользуясь данной ему властью, Муравьёв в своих действиях шёл намного дальше общей правительственной линии, часто ставя правительство перед уже совершившимися фактами. Непоколебимо отстаивая честь и достоинство Отечества, Муравьёв сумел использовать сложившуюся на Дальнем Востоке политическую обстановку таким образом, что возвращение Приамурья и присоединение Приморья произошло мирным путём и получило международное признание. Жизнь показала, что эта политика была правильной.
МУРАВЬЁВ-АМУРСКИЙ НИКОЛАЙ НИКОЛАЕВИЧ - граф Амур-ский (1858 год), Российский государственный и военный деятель, генерал от инфантерии (1858 год) .
Из ро-да Му-равь-ё-вых, сын Н.Н. Му-равь-ёва, дя-дя Н.В. Му-равь-ё-ва. Окон-чил Па-же-ский кор-пус (1827 год), на-чал во-енную служ-бу в лейб-гвардейском Фин-лянд-ском пол-ку. Уча-ст-во-вал в русско-турецкой вой-не 1828-1829 годов (от-ли-чил-ся при взя-тии кре-по-сти Вар-на в 1828 году), по-дав-ле-нии Польского вос-ста-ния 1830-1831 годов.
В 1833-1838 годах в от-став-ке. С 1838 года офи-цер осо-бых по-ру-че-ний при ко-ман-дую-щим Кавказским кор-пу-сом Е.А. Го-ло-ви-не, уча-ст-во-вал в Кавказской вой-не 1817-1864 годов.. Начальник 2-го от-де-ле-ния Чер-но-мор-ской бе-ре-го-вой ли-нии (1840-1844 годы). Со-ста-вил за-пис-ку «О пред-по-ла-гае-мых во-ен-ных дей-ст-ви-ях про-тив Ша-ми-ля» (1844 год). В 1845 году при-чис-лен к МВД, про-вёл ре-ви-зию Нов-го-род-ской губернии. Пер-вым из гу-бер-на-то-ров обос-но-вал не-об-хо-ди-мость ли-к-ви-да-ции кре-по-ст-но-го пра-ва (за-пис-ка «Опыт воз-мож-но-сти при-бли-зи-тель-но-го урав-не-ния со-стоя-ний и унич-то-же-ния кре-по-ст-но-го пра-ва в Рус-ском цар-ст-ве без по-тря-се-ний в го-су-дар-ст-ве», 1846 год).
Генерал-гу-бер-на-тор и ко-мандующий вой-ска-ми Восточной Си-би-ри (1847-1861 годы). Генерал-адъ-ю-тант (1857 год). Ак-тив-но бо-рол-ся со взя-точ-ни-че-ст-вом и кон-тра-бан-дой. Ло-яль-но от-но-сил-ся к ссыль-ным де-каб-ри-стам. Пер-вым из ру-ко-во-ди-те-лей си-бир-ской ад-ми-ни-ст-ра-ции по-се-тил Кам-чат-ку (184 год). Вы-сту-пал за от-каз от сис-те-мы от-ку-пов в гор-ной промышленности и ус-та-нов-ле-ние сво-бод-ной до-бы-чи зо-ло-та ча-ст-ны-ми про-мыш-лен-ни-ка-ми.
До-бил-ся ос-во-бо-ж-де-ния от обя-зательных ра-бот гор-но-за-вод-ских кре-сть-ян Восточной Си-би-ри, из ко-то-рых (а так-же из ка-за-ков Китайской по-гра-нич-ной ли-нии и за-бай-каль-ских го-ро-до-вых и ста-нич-ных ка-за-ков) по его пред-ло-же-нию и под его ру-ко-во-д-ством сфор-ми-ро-ва-но За-бай-каль-ское ка-за-чье вой-ско (1851 год). Со-дей-ст-во-вал соз-да-нию Си-бир-ско-го от-де-ла РГО (1851 год), став-ше-го цен-тром на-учных ис-сле-до-ва-ний в ре-гио-не. В 1850-е годы вы-дви-нул идею строи-тель-ст-ва же-лез-ных до-рог в Си-би-ри, обос-но-вал не-об-хо-ди-мость про-ве-де-ния те-ле-граф-ной ли-нии Санкт-Пе-тер-бург - Ни-ко-ла-евск (ны-не Ни-ко-ла-евск-на-Аму-ре).
Сво-ей главной це-лью счи-тал при-сое-ди-не-ние к Рос-сии При-аму-рья. В 1849 году пред-ло-жил за-нять с при-ме-не-ни-ем во-енной си-лы ле-во-бе-ре-жье реки Амур, вклю-чая его устье, и северную часть острова Са-ха-лин. Со-дей-ст-во-вал Г.И. Не-вель-ско-му в ор-га-ни-за-ции и про-ве-де-нии Амур-ской экс-пе-ди-ции 1849-1855 годы, ис-сле-до-ва-нии ли-ма-на Аму-ра. Убе-дил императора Ни-ко-лая I пре-дос-та-вить ему пра-во вес-ти не-по-средственные сно-ше-ния с внеш-не-по-ли-тическим ве-дом-ст-вом Ки-тая (1854 год), ини-ции-ро-вал пе-ре-го-во-ры об ус-та-нов-ле-нии российско-китайской гра-ни-цы, до-ка-зы-вал китайским вла-стям важ-ность со-вме-ст-но-го про-ти-во-стоя-ния Ве-ли-ко-бри-та-нии и Фран-ции.
По-лу-чил от Ни-ко-лая I раз-ре-ше-ние на сплав по Аму-ру с его вер-ховь-ев до устья («но что-бы не пах-ло по-ро-хо-вым ды-мом»). Уве-до-мив о сво-ей экс-пе-ди-ции, про-вёл пер-вое пла-ва-ние по Аму-ру, по-ло-жив на-ча-ло су-до-ход-ст-ву по этой ре-ке (1854 год). В хо-де спла-вов с его уча-сти-ем в 1855 году и 1858 года ле-во-бе-ре-жье Аму-ра за-се-ля-лось ка-за-ка-ми, сол-да-та-ми и кре-сть-я-на-ми, что оз-на-ча-ло фак-тическое при-со-еди-не-ние При-аму-рья к Рос-сии.
Как упол-номо-чен-ный российского им-пе-ра-то-ра под-пи-сал Ай-гун-ский до-го-вор 1858 год, ут-вер-див-ший российско-китайскую гра-ни-цу по Аму-ру вплоть до впа-де-ния в не-го реки Ус-су-ри. По его пред-ло-же-нию об-ра-зо-ва-ны При-мор-ская об-ласть (1856 год) и Амур-ская об-ласть (1858 год). В ре-зуль-та-те ак-тив-ной пе-ре-се-ленческой по-ли-ти-ки Муравьева-Амурского в вер-ховь-ях Аму-ра к 1861 году поя-ви-лось 39 ка-зачь-их ста-ниц и на сред-нем Аму-ре - 36 по-се-ле-ний; для ох-ра-ны вновь ус-та-нов-лен-ной гра-ни-цы по ини-циа-ти-ве Муравьева-Амурского соз-да-но Амур-ское ка-за-чье вой-ско (1858 год).
Ос-но-вал город Бла-го-ве-щенск (1856 год; до 1858 года Усть-Зей-ский пост) и во-енный пост Ха-ба-ров-ка (1858 год; ны-не год Ха-ба-ровск), дал на-зва-ния за-ли-вам Пет-ра Ве-ли-ко-го, Амур-ско-му и Ус-су-рий-ско-му, во-енному по-сту Вла-ди-во-сток (ны-не город Вла-ди-во-сток). Пред-ла-гал раз-ре-шить сво-бод-ную («воль-ную») ко-ло-ни-за-цию При-аму-рья, вве-сти ча-ст-ную зе-мель-ную соб-ст-вен-ность в крае. Член Государственного со-ве-та (с 1861 года). По-след-ние го-ды жиз-ни про-вёл во Фран-ции.
Име-нем Муравьева-Амурского на-зва-ны центральная ули-ца в Ха-ба-ров-ске, по-лу-ост-ров в заливе Пет-ра Ве-ли-ко-го. В 1891 году в Ха-ба-ров-ске ус-та-нов-лен па-мят-ник Муравьеву-Амурскому ра-бо-ты скульп-то-ра A.M. Опе-ку-ши-на (унич-то-жен в 1925 году, вос-ста-нов-лен в 1992 году).
Николай Николаевич Муравьев-Амурский 11 (23) августа 1809 - 18 (30) ноября 1881
"Один из лучших и полезнейших людей в России... он решительный демократ... по всем инстинктам, по ясному и твердому убеждению, по всему направлению головы, сердца и жизни, он благороден, как рыцарь, чист, как мало людей в России... Он отъявленный враг бюрократии, друг жизни и дела... " .
"... У него совсем закружилась голова от власти и отсутствия всякого контроля. Но каково же стране быть под безусловною зависимостью от бешеного паши?"
Эти высказывания - об одном человеке, о Николае Николаевиче Муравьеве. И такие полярно противоположные оценки давались этому крупному государственному деятелю на протяжении всей его жизни, да и после смерти, спустя десятилетия и десятилетия наблюдалась та же разноголосица. Причем далеко не единодушны и историки, которым надлежало бы быть выше личных или каких-то иных пристрастий. Впрочем, пристрастиями тоже мало что объяснишь. Ведь два приведенных выше высказывания принадлежат отнюдь не политическим или классовым противникам. Первая из характеристик дана Муравьеву идеологом русского анархизма, революционером М. А. Бакуниным, а вторая - его сотоварищем, одним из первых русских социалистов, петрашевцем Ф. Н. Львовым. Справедливо подметил еще 40 лет тому назад профессор П. И. Кабанов в книге "Амурский вопрос": "Среди администраторов царской России не только николаевского времени, но и всего XIX века нет, пожалуй, ни одной фигуры, вызвавшей столько разноречивых отзывов, оценок, характеристик, как Н. Н. Муравьев-Амурский... Одни отзывались о нем восторженно, другие представляли его самодуром, упрямым честолюбцем, вся деятельность которого ничего, кроме зла, не принесла Сибири" .
Н. Н. Муравьев был назначен генерал-губернатором Восточной Сибири в сентябре 1847 г. И в Сибири, и в Петербурге это назначение вызвало множество толков. Боевой генерал (участник русско-турецкой войны и подавления польского восстания 1831г., раненый на Кавказе горской пулей) всего три года как перешел на гражданскую службу - ревизовал Новгородскую губернию и год пробыл губернатором в Туле. Но удивление света объяснялось не этим - таких администраторов с погонами в России было много. Пересуды и разговоры были вызваны двумя небывалыми обстоятельствами. Во-первых, новый генерал-губернатор происходил из опальной фамилии Муравьевых. Муравьевы принимали столь активное участие в восстании декабристов, что после 14 декабря 1825 года Николай I избегал назначать кого-либо из них на заметные посты. Бывали, правда, исключения: ненависть к Польше помогла сделать карьеру Михаилу Николаевичу Муравьеву, впоследствии удостоенному титула графа и прозвища Вешатель за подавление польского восстания 1863 года. Будущему же графу Амурскому помогло покровительство великой княгини Елены Павловны, жены младшего брата царя, -в юности Муравьев был ее камер-пажом. Благожелательное отношение либерально настроенной великой княгини, которая прославилась своей активной ролью при подготовке реформ 60-х годов прошлого века, могло объясняться и тем, что за короткое время своего пребывания на посту тульского губернатора Н. Н. Муравьев подготовил весьма ли6еральный для того времени проект освобождения крестьян. Он утверждал, что "крепостное состояние, постыдное и унизительное для человечества, не должно существовать в России, ставшей в один ряд с европейскими государствами" . Вторым обстоятельством, вызвавшим недоумение света, был возраст нового сановника - ему было 38 лет. Назначение на такую ответственную должность в этом возрасте было неслыханным делом в те годы. А ведь в России в середине XIX века было всего 10 генерал-губернаторов, и они были представителями чрезвычайного надзора, подчинялись непосредственно императору - власть их по существу была безграничной. Произвол генерал-губернаторов был особенно характерен для отдаленных окраин, какой была Сибирь, - самоуправство "сибирских сатрапов" вошло в народные предания.
Итак, в 1848 году Н. Н. Муравьев прибыл в Иркутск. Образованный и обаятельный человек, умный и дальновидный политик, он довольно скоро приобрел не только уважение, но и симпатию иркутского общества. Немалую роль в этом сыграла его жена Екатерина Николаевна, урожденная де Ришемон, приехавшая в далекую Сибирь из Южной Франции. Деятельность нового энергичного генерал-губернатора за 1848-1861 годы, что он пробыл на этом посту, наложила столь заметный отпечаток на историю края того времени, что эти годы в многочисленных воспоминаниях современников постоянно именуются "муравьевской эрой", "муравьевским веком на ".
Главным событием "муравьевского времени " в Сибири и главным делом жизни Н. Н. Муравьева стало возвращение России Приамурья, освоение и заселение амурских земель. Со времени заключения Нерчинского договора между Россией и Китаем (1689 г.) левобережное Приамурье стало считаться китайской территорией. Правда, представители пекинского правительства дали обещание не заселять этот край. Фактически он долгое время и оставался пустующим, и огромные пространства выполняли роль своеобразной нейтральной территории. Такое, положение нельзя было назвать нормальным.
Н. Н. Муравьев видел основное условие экономического и культурного развития Сибири в приближении ее к Тихому океану, в использовании , как естественного пути к дальневосточным морям, в оживлении связей с Китаем, Японией, Америкой. Поэтому Амурский вопрос превратился в центральную проблему деятельности генерал-губернатора. Для его решения Н. Н. Муравьев предпринял ряд дипломатических и практических шагов. Важнейшую роль сыграла экспедиция Г. И. Невельского по исследованию и укреплению устья и по . Тремя из четырех таких сплавов руководил сам генерал-губернатор, проявив при этом свои лучшие качества: умение организовать работу, найти способных людей и поручить им именно то дело, которое у них лучше всего получалось, решать все вопросы быстро, без столь ненавистных ему бюрократических процедур.
16 мая 1858 года был подписан Айгунский договор между Россией и Китаем, согласно которому были пересмотрены условия Нерчинского трактата и Россия получила огромный массив приамурских земель. За это Н. Н. Муравьеву был пожалован титул графа Российской империи и почетное прибавление к фамилии - Амурский. Заключение Айгунского договора было встречено всеобщим одобрением в России, чего нельзя сказать о последовавшей колонизации вновь присоединенного края, а точнее, о ее методах и связанной с этим деятельностью генерал-губернатора. Ждали быстрых и эффективных результатов, расцвета экономики Сибири и Приамурья, обещанных Муравьевым-Амурским и его сторонниками. Муравьев пытался осуществить колонизацию путем вольного крестьянского-переселения. В проекте правил для переселенцу в Амурский край он предлагал, чтобы "зашедшие в эти области крепостные люди становились свободными. Эти планы осуществить не удалось из-за сопротивления петербургских властей. (Все же Муравьев выхлопотал в конце концов освобождение от крепостного права 12 тыс. крестьян, работавших в кабинетских рудниках у г. Нерчинска).
Освоение нового края проводилось военно-феодальными методами: создавались казачьи станицы, но без самостоятельности и воли. Порой они напоминали военные поселения. Средства на освоение новых земель приходилось изыскивать за счет экономии их в Восточной Сибири, так как в финансировании из государственного бюджета Петербург отказал. Это породило новые трудности. Первые итоги амурской эпопеи свидетельствовали о том, что до осуществления радужных надежд было еще очень и очень далеко. Ход колонизации вызвал немало нареканий общественности, в том числе и справедливых.
За тринадцать лет генерал-губернаторства Н. Н. Муравьев приобрел множество поклонников и врагов в самых разных слоях сибирского общества от крестьян и ссыльнопоселенцев до богатейших купцов, золотопромышленников и высшего чиновничества края. Сибирские крестьяне и казаки рассказывали легенды о его простоте и доступности/каждый день генерал вставал чуть свет... Ложился спать позже всех... Носил серую армейскую суконную шинель... Ел солдатские щи и кашу с ржаными сухарями... Не терпел почестей. Всегда замечал и благодарил всех за исправную службу, отстраняя нерадивых и нечестных чиновников", - так писал о Н. Н. Муравьеве-Амурском его спутник, амурский казак Р. К. Богданов. Но он же (Муравьев) распорядился выстроить штрафных солдат, высланных из России на , попарно с забайкальскими крестьянскими девушками и обвенчать их: для заселения Приамурья нужны были семьи, а не холостяки.
Один из лучших администраторов, талантливый организатор, прирожденный дипломат, честный и бескорыстный (что было редкостью для высокопоставленных чиновников и тогда, и позже), горячо преданный интересам России человек, Муравьев-Амурский прославил свое имя многими добрыми делами: помог ссыльным декабристам и их семьям, смотрел сквозь пальцы на чтение "Колокола", произносил либеральные речи.
Но генерал был страшен и жесток в гневе. Он мог посадить в тюрьму за жалобу на своего любимца из числа "золотой молодежи ", мог преследовать судей, вынесших неугодный ему приговор, защищать от справедливого наказания чиновников, чья нераспорядительность была причиной гибели десятков казаков от голода. Он боролся против феодальных, крепостнических порядков - винных откупов, казенных фабрик, монополий; еще до реформ 1861 года освободил от крепостной зависимости горнозаводских крестьян Забайкальской области. И он же пытался обеспечить привилегированное, монопольное положение торговой Амурской компании, организованной под его покровительством; запрещал свободную торговлю хлебом, так как высокие цены затрудняли закуп хлеба для снабжения Приамурья.
При активном участии Муравьева был учрежден Сибирский отдел Императорского Русского географического общества подлинный научный центр Сибири, стали издаваться газеты "Иркутские губернские ведомости" (редактором Муравьев назначил только что освобожденного по амнистии от каторжных работ и отправленного на поселение петрашевца Н. А. Спешнева) и "Амур ". Само название второй из них говорило о том, что интересы газеты простирались до вновь приобретенного края. Она была частной, ее издавал и редактировал М. В. Загоскин, сибирский просветитель и литератор. В первый год выхода (1860 г.) газета "Амур " довольно смело обличала сибирские порядки, но бестолковщину, связанную с освоением амурских земель, объясняла отдаленностью края, отсутствием дорог, скверной погодой. Иногда газета поругивала самого Н. Н. Муравьева-Амурского. Однако в целом она одобряла его политику. Чрезмерное развитие гласности в этих иркутских газетах вызывало неудовольствие петербургских властей.
Муравьев разогнал большую часть старых чиновников-взяточников, привлек на службу в Восточную Сибирь молодых, образованных людей.из лучших дворянских семей. При нем выпускник знаменитого Александровского лицея мог служить земским исправником в глухом уезде. Но при нем же нелегко приходилось многим самостоятельным людям, имевшим мнение, отличное от генерал-губернаторского, и привыкшим отстаивать свою позицию. Такая нетерпимость приводила к разрыву генерала с самыми талантливыми и инициативными сотрудниками, на место которых нередко приходили посредственности или приспособленцы.
После того как не удалось получить одобрение нескольких проектов по преобразованию административного устройства и управления в Сибири, Н. Н. Муравьев-Амурский в 1861 году подал в отставку и, как это было принято, получил место члена Государственного совета - почетное и необременительное. Почти все последние годы жизни он провел на родине жены, близ города По во Франции, и умер в Париже в 1881 году.
Сменил графа на посту генерал-губернатора по настоятельной рекомендации последнего его двоюродный брат, много лет прослуживший под началом старшего родственника, - . Он управлял краем, и все это время Муравьев, переписывавшийся со своим преемником, был в курсе всех сибирских новостей. Советы из Парижа принимались в Иркутске с благодарностью. Но после отставки и смерти Корсакова связи с Сибирью ослабели, да и новый генерал-губернатор и его приспешники, как водится, принижали, а то и охаивали почти все, что было сделано их предшественниками.
Изменчивым, как отмечалось выше, было отношение к Н. Н. Муравьеву-Амурскому и потомков, и историков. Однако прогрессивно мыслящие люди из числа современников генерал-губернатора с самого начала высоко ценили его деятельность и считали, что Россия многим обязана ему. Именно эти люди настойчиво поднимали вопрос об увековечении его памяти. Имеет свою длинную историю также идея перенесения праха Муравьева-Амурского на Родину. Вкратце же ее можно изложить так. Михаил Иванович Венюков в своем обращении к хабаровчанам в октябре 1891 года писал: "Господа! Вы можете исходить все Монмартрское кладбище и не найти там могилы Муравьева... Так знайте, что у великого русского человека, умершего в чужой земле, и могила чужая, а своей нет!... Чтобы найти ее, придется вам остановиться перед скромной, хотя и толстой, надгробной плитой семейства Ришемонт, порыться в металлических венках, ее прикрывающих, и тогда лишь найти в одном углу неразделенного камня французскую надпись: "Николай Муравьев граф Амурский" ("Русская старина ", 1891. Кн. 10).
Еще в 1903 году по договоренности министерств Франции и России прах нашего именитого соотечественника предполагалось предать владивостокской земле. Но помешала русско-японская война. В 1908 году останки графа были перенесены в отдельную могилу на том же парижском кладбище. Осуществили это купцы и власти из Хабаровска, Владивостока и Никольска (ныне Уссурийск). На могиле воздвигли надгробие и возложили серебряный венок с надписью: "Города Приморской области: Хабаровск, Владивосток и Никольск-Уссурийский - графу Муравьёву-Амурскому. 1858 - 1908". Даты указывают на то, что это событие приурочили к 50-летию заключения Айгунского договора. Прямых потомков у Николая Николаевича не было, и место его упокоения во Франции осталось без присмотра. К тому же в перспективе кладбище попадало под реконструкцию. У владивостокцев возникла идея - перенести прах Муравьева-Амурского на Родину, сделать то, что не успели сделать их деды в начале XX века.
В декабре 1990 года останки генерал-губернатора Восточной Сибири самолетом Аэрофлота в специальном саркофаге были доставлены во Владивосток. Определили и место захоронения Муравьева-Амурского - на полуострове, носящем его имя. Церемония захоронения была намечена на воскресный день, 21 сентября 1991 года. Саркофаг с прахом Н. Н. Муравьева-Амурского установили в Доме офицеров флота, и в тот же день тут прошла заупокойная литургия.
Жители города шли и шли в траурный зал. чтобы отдать дань глубокого уважения памяти этого выдающегося государственного деятеля. У гроба в почетном карауле застыли военные моряки и казаки. И вот траурная процессия заполнила главную улицу Владивостока. Саркофаг с прахом генерал-губернатора был установлен на лафет гаубицы. Бронетранспортер медленно тронулся. Шестисоттысячный город провожал Н. Н. Муравьева-Амурского к месту последнего упокоения. Казаки и военные моряки несли вслед за лафетом флаг России и Андреевский флаг. Великому гражданину России воздавались самые высокие воинские почести, все было обставлено торжественно и печально, было море цветов и венков.
Загрузка...