Спиридов григорий андреевич - биография. Биография Сообщение о г а спиридова

(1713-1790)

Российский военно-морской деятель, адмирал.

Родился в семье дворянина, служившего при Петре I комендантом в г. Выборге. В 1723 г. поступил волонтером на службу во флот; спустя пять лет после сдачи экзаменов по навигацким наукам произведен в гардемарины и отправлен на Каспий. Командовал гекботами «Св. Екатерина», «Шах-Дагай»; плавал от Астрахани до Персии, обучаясь у знаменитого впоследствии А. И. Нагаева.

В 1732 г. Спиридова перевели в Кронштадт, где досрочно присвоили звание мичмана. С тех пор ежегодно находился в кампаниях на Балтийском море; в 1737 г. стал адъютантом вице-адмирала П. П. Бредаля. с которым был в Азовской экспедиции и во всех морских сражениях против турок.

В 1741 г. Григорий Андреевич командирован в Архангельский порт, откуда на новопостроенных кораблях сделал переход в Кронштадт. В течение 10 лет командовал придворными яхтами и линейными кораблями. В марте 1754 г. произведен в капитаны 3 ранга и послан в Казань «для привода лесов к петербургскому адмиралтейству». В 1755 г. был введен в состав комиссии по рассмотрению регламента для флота, а на следующий год назначен ротным командиром в Морской кадетский корпус.

Во время Семилетней войны (1756 - 1762 гг.), командуя кораблями «Астрахань» и «Св. Николай», ходил в Данциг и Швецию, к Стральзунду и Копенгагену. Отличился под Кольбергом в августе 1761 г. Возглавив двухтысячный десантный отряд, увлек за собой атакующих и взял на прусском берегу Вуншевую батарею. Командующий армией в специальном аттестате отметил: «...засвидетельствую, что от флота г-н капитан и полковник Спиридов, будучи с командою морских солдат и матросов на берегу... поступал как надлежит честному и храброму офицеру...».

Эта высокая оценка широко известного впоследствии русского полководца Румянцева-Задунайского во многом определила судьбу Григория Андреевича: в 1762 г. его произвели в контр-адмиралы, назначили членом Адмиралтейств-коллегий. Потом он был главным командиром Кронштадтского, Ревельского портов. Держа флаг на кораблях «Три Иерарха», «Св. Евстафий», командовал флотом на Балтийском море.

Когда во время русско-турецкой войны Екатерина II решила послать на помощь порабощенным славянским народам Архипелагскую экспедицию, то во главе эскадры поставила Спиридова. только что произведенного в адмиралы. И Григорий Андреевич оправдал ее надежды в Средиземном море. Отказавшись от шаблонов линейной тактики боя, с успехом применял маневренную. Так, 24 июня 1770 г., обнаружив в Хиосском проливе турецкий флот, вдвое превосходивший русский, все усилия сосредоточил на разгроме авангарда и его флагмана. Необычный маневр, стремительный натиск настолько ошеломили противника, что тот поспешно отступил в Чесменскую бухту под защиту береговых артиллерийских батарей. Но тесная акватория залива стала для судов ловушкой. Спиридов незамедлительно воспользовался этим обстоятельством и, блокировав неприятельские корабли в бухте, поджег их с помощью брандеров.

Не скрывая радости, Григорий Андреевич сообщил в Петербург: «...честь Всероссийскому флоту!., неприятельский военный флот... атаковали, разбили, разломили, сожгли, на небо пустили, потопили и в пепел обратили... а сами стали быть во всем архипелаге... господствующими».

В течение последующих трех лет Спиридов не только господствовал в Архипелаге, блокировал Дарданеллы, но и, соорудив на о. Парос адмиралтейство, верфь, магазины, больницу, церковь, направлял оттуда эскадру против турок и сам неоднократно ходил против неприятеля на флагманском корабле «Европа».

Однако в июне 1773 г. неожиданно попросился «об увольнении от службы за слабостию и болезнями». 8 февраля 1774 г. он получил указ об отставке «от военной и статской службы, с пенсиею по день смерти полного жалованья его чина» и через три недели уехал в Ливорно, а оттуда в Россию.

Умер 8 апреля 1790 г. в Москве, похоронен в фамильном склепе в церкви ярославского села Нагорье.

К сожалению, не без горечи следует заметить, что здание бывшей церкви сегодня находится в крайне плачевном состоянии и напоминает скорее памятник бесхозяйственности и запущения, нежели усыпальницу флотоводца. И до сих пор там нет ни памятной доски и ни других каких-либо признаков, что в ней похоронен адмирал Г. А. Спиридов.

Принадлежность

Россия

Род войск Годы службы Звание Сражения/войны Награды и премии

Григо́рий Андре́евич Спири́дов (18 января , Выборг - 8 апреля , Москва) - русский адмирал .

Начал карьеру в русском флоте в 1723 году, стал морским офицером в 1733 году. Участник Русско-турецкой войны (1735-1739) , Семилетней войны (1756-1763) , Русско-турецкой войны (1768-1774) . Прославился разгромом турецкого флота в ходе Чесменского сражения .

Происхождение

Григорий Спиридов родился в семье дворянина Андрея Алексеевича Спиридова (1680-1745), служившего во времена Петра I комендантом в Выборге , и жены его Анны Васильевны Коротневой.

Начало службы

Семилетняя война

Размеренный ход службы был прерван Семилетней войной 1756-1763 годов . Господство русского флота на Балтике способствовало успешной борьбе России с Пруссией на сухопутном театре войны. Участвуя в кампаниях Балтийского флота, Григорий Спиридов командовал кораблями «Астрахань» и «Святой Николай», ходил в Данциг (Гданьск) и Швецию, к Стральзунду и Копенгагену . В 1761 году он с двухтысячным десантным отрядом пришёл на помощь генералу П. Румянцеву , осаждавшему приморскую крепость Кольберг (Колобжег), и заслужил от него высокую оценку своими действиями. Румянцев характеризовал его как «честного и храброго офицера». В 1762 году Григорий Андреевич был произведён в чин контр-адмирала . Командуя Ревельской эскадрой, он прикрывал русские коммуникации на Балтике. После войны авторитетный военный моряк являлся главным командиром Кронштадтского и Ревельского портов, затем командовал всем флотом на Балтийском море.

Русско-турецкая война 1768-1774 годов

Поход через Средиземное море

Самый трудный и ответственный период военной биографии Спиридова пришёлся на русско-турецкую войну 1768-1774 годов . Екатерина II решила подкрепить сухопутную кампанию против Турции действиями в Средиземном и Эгейском морях и направить в район Греческого архипелага экспедицию русского флота . Во главе первой эскадры был поставлен Спиридов, только что произведённый в адмиралы . 17 июля 1769 года Екатерина II посетила корабли, готовившиеся к отплытию, наградила адмирала орденом святого Александра Невского и, благословляя к походу, надела ему на шею образ Иоанна Воина . Она приказала выдать офицерам и матросам четырёхмесячное жалованье «не в зачёт» и потребовала немедленного выхода эскадры в плавание. Перед адмиралом стояла трудная задача - проложить путь в восточную часть Средиземноморья, совершив туда первый в истории русского флота переход из Балтийского моря.

В феврале 1770 года Спиридов прибыл к полуострову Морея (Пелопоннес), вскоре туда подошла вторая эскадра под командованием Д. Эльфинстона. Под общим руководством графа Орлова эскадры начали боевые действия, осложнявшиеся привходящими обстоятельствами - трениями между графом и адмиралом, а также недисциплинированностью Эльфинстона. В феврале - мае эскадры высадили несколько десантов на Морее, овладели базами Наварин и Итилон. Турция была вынуждена перенацелить свой флот с поддержки сухопутной армии на борьбу в море, а заодно отвлечь часть сухопутных войск с Дунайского театра войны.

Хиосский бой

24 июня 1770 года в Хиосском проливе глазам русских моряков открылась такая картина: турецкие корабли стоят на якорях, образуя двойную дугообразную линию. Турецкий флот по количеству кораблей почти вдвое превосходил русский, турки имели 1430 орудий, на русских кораблях их было 820. Оробевший Орлов предпочёл уступить выработку плана действий Спиридову. В кильватерной колонне русские корабли авангарда под командованием адмирала пошли на противника перпендикулярно к его боевой линии и атаковали с короткой дистанции авангард и часть центра турок. По сути, русский флотоводец впервые применил способ ведения морского боя, который лишь 35 лет спустя использует в Трафальгарском сражении английский адмирал Нельсон , ставший знаменитостью. Быстрота сближения, сосредоточенный удар, огонь, натиск - и турецкий флот начал терять управление. Его вторая линия при встречном ветре не смогла помочь атакованной первой линии. Спиридов командовал боем в полной парадной форме, с обнажённой шпагой, на его корабле «Евстафий» звучала музыка.

В разгар боя «Евстафий» и турецкий флагман «Реал-Мустафа» сцепились в абордаже, подожжённый турецкий флагман взорвался, вместе с ним погиб и русский корабль, после чего Григорий Андреевич перебрался на «Три иерарха». Вскоре турки бежали из Хиосского пролива и спрятались в тесной акватории Чесменской бухты под прикрытием береговых батарей. «Легко мне было предвидеть, - вспоминал Спиридов, - что сие их убежище будет и гроб их».

Чесменский бой

В ночь на 26 июня генерал-аншеф Орлов и адмирал Спиридов приняли решение атаковать и уничтожить турецкий флот. По плану адмирала был предпринят комбинированный удар брандерами (зажигательными судами, начинёнными горючим и порохом) и мощным артиллерийским обстрелом с близких расстояний. Первым такой удар нанёс авангардный отряд С. Грейга , стремительно вошедший в бухту и ставший на якорь вблизи турецких кораблей. Героический подвиг совершил лейтенант Д. Ильин , брандер которого взорвал турецкий корабль. К трём часам ночи пожар охватил почти весь турецкий флот, а к десяти часам утра сгорели 15 линейных кораблей, 6 фрегатов и более 40 мелких судов противника. Турки потеряли убитыми и ранеными около 11 тысяч человек, потери русских - 11 убитых.

Спиридов докладывал в Петербург: «Слава богу и честь Всероссийскому флоту! С 25 на 26-е неприятельский флот атаковали, разбили, разломали, сожгли, на небо пустили». В честь Чесменской победы Екатерина II велела возвести специальную колонну и церковь, а также выбить памятную медаль с изображением горящего турецкого флота и красноречивой надписью над ним: « был ». Спиридову императрица пожаловала высокую награду - орден святого Андрея Первозванного .

Контроль над Эгейским морем

После победы под Чесмой Спиридов в течение трёх лет господствовал в Греческом архипелаге. Он не только осуществлял блокаду Дарданелл , но и приступил к систематическому контролированию коммуникаций противника в Эгейском море с целью пресечения подвоза продовольствия и сырья в Стамбул из Греции . В качестве базы русского флота использовался остров Парос , где были сооружены адмиралтейство и верфь , а также магазины, больницы, церковь. Между блокадным отрядом кораблей и главными силами флота постоянно действовало несколько крейсерских отрядов, полностью перекрывавших Эгейское море в наиболее узкой его части. В 1772 году русский адмирал распространил свои действия на всю восточную часть Средиземноморья, начиная с Ионических островов и до побережья Египта и Сирии. Совместно с экспедиционными сухопутными силами флот Спиридова вёл активные действия против турецких приморских крепостей и портов на Эгейском море.

Отставка

Умер Спиридов в Москве, был похоронен в своём имении - селе Нагорье Переславского уезда , в склепе церкви, ранее построенной на его средства. Провожали его в последний путь местные крестьяне и верный друг - Степан Хметевский , командир «Трёх иерархов» в Чесменском сражении. В Нагорье ему поставлен памятник и названа в его честь главная улица. В ныне реставрируемой Преображенской церкви в Нагорье открыт доступ к могиле адмирала.

Семья

Был женат на Анне Матвеевне Нестеровой (р. 1731 г.) и имел 4 сыновей и 2 дочерей:

• Андрей (1750-1770), адъютант отца.
• Матвей (1751-1829), сенатор, известный генеалог.
• Алексей (1753-1828), адмирал.
• Григорий (1758-1822), бригадир.
• Дарья (1761-1805)
• Александра, за генерал-лейтенантом Густавом Христиановичем Циммерманом .

Источники

• Ковалевский Н. Ф. История государства Российского. Жизнеописания знаменитых военных деятелей XVIII - начала XX века. М. 1997 г.

Категории:

• Персоналии по алфавиту
• Родившиеся 31 января
• Родившиеся в 1713 году
• Родившиеся в Выборге
• Умершие 19 апреля
• Умершие в 1790 году
• Умершие в Москве
• Кавалеры ордена Святого Александра Невского
• Кавалеры ордена Святого апостола Андрея Первозванного
• Участники русско-турецкой войны 1735-1739
• Участники Семилетней войны
• Участники русско-турецкой войны 1768-1774
• Первая Архипелагская экспедиция
• Адмиралы Российской империи
• Персоналии:Переславский район
• Персоналии:Владимирская губерния
• Похороненные в Ярославской области

Wikimedia Foundation . 2010 .

Смотреть что такое "Спиридов, Григорий Андреевич" в других словарях:

Спиридов (Григорий Андреевич, 1713 1790) адмирал. После производства в мичманы (1732) Спиридов впервые участвовал в морских сражениях против турок в 1737 1740 гг., находясь адъютантом при адмирале Бредале; во время семилетней войны, при осаде… … Биографический словарь

- (1713 90) российский адмирал (1769). Во время русско турецкой войны 1768 74 командовал (с 1769) эскадрой в Средиземном м., занял ряд греческих городов. Одержал победу в Чесменском бою (1770). В 1771 73 командующий русским флотом в районе… … Большой Энциклопедический словарь

Русский флотоводец, адмирал (1769). Родился в семье военного. На флоте с 1723, в 1733 произведён в офицеры. С 1741 командовал различными кораблями на Балтийском флоте. Во время Семилетней войны 1756‒63 при осаде… … Большая советская энциклопедия

Спиридов, Григорий Андреевич - СПИРИДОВ Григорий Андреевич (1713 90), российский флотоводец, адмирал (1769). В русско–турецкую войну 1768 74 командовал (с 1769) эскадрой в Средиземном море. В Чесменском сражении (1770) эскадра под фактическим командованием Спиридова одержала… … Иллюстрированный энциклопедический словарь

Адмирал, герой Чесменского боя, родился в 1713 г., ум. в Москве в 1790 г. Вся жизнь его сложилась и протекла на море. С десятилетнего возраста (1723 г.) он является уже вольноопределяющимся во флоте явление довольно обычное в XVIII в. Пять лет… … Большая биографическая энциклопедия

Выдающийся российский флотоводец, полный адмирал (1769 г.).
Долгая военно-морская карьера вела адмирала в Средиземное море - к его главной битве при Чесме. Тогда в течение одной ночи турки потеряли в Чесменской бухте 63 корабля - линейные, каравеллы, галеры, галиоты. Потери турок составили более 10 000 человек. Потери русской объединенной эскадры составили 11 человек: 8 - на линейном корабле «Европа», 3 - на линейном корабле «Не тронь меня»

Будущий флотоводец родился в 1713 г. семье дворянина Андрея Алексеевича Спиридова (1680-1745), служившего во времена комендантом в Выборге. С раннего детства Григорий оказался связан с морем. Уже в 10 лет он был записан вольноопределяющимся на корабль и пять лет подряд выходил в море в качестве волонтера. В 1728 г., сдав экзамены на знание морских наук, он был произведен в гардемарины и вступил на действительную военную службу. Молодой морской офицер был направлен на Каспийское море, в Астрахань, где несколько лет, командуя гек-ботами (трехмачтовыми грузовыми судами) «Св. Екатерина» и «Шах-Дагай», совершал рейсы до берегов Персии. Здесь он участвовал в работах А. И. Нагаева, в будущем известного гидрографа и адмирала, а пока - лейтенанта, производившего опись Каспийского моря.

В 1732 г. Спиридов был переведен в Кронштадт, откуда совершал ежегодные плавания по Балтике. Его усердие к службе не осталось без награды - он досрочно получил чин мичмана. В феврале 1737 г. последовало новое назначение - в Донскую флотилию, где он становится адъютантом «ранга капитанского» ее командира, вице-адмирала П.П.Бредаля. Эта должность позволила Спиридову приобрести первоначальный боевой опыт - флотилия участвовала в борьбе за Азов в ходе русско-турецкой войны 1735-1741 гг.

В 1741 г. Г.А.Спиридов получает назначение в Архангельский порт, и жизнь его на три с лишним десятилетия оказывается связана с северными морями. Дважды ему довелось совершить трудный переход из Архангельска в Кронштадт на только что построенных кораблях (в 1742-1743 и 1752 гг.); после перевода на Балтику он ежегодно совершал плавания из Кронштадта по Балтийскому морю и по Неве. Служба шла успешно - сравнительно молодой моряк неоднократно получал ответственные поручения. Так, в 1747 г. он командовал фрегатом «Россия», на котором отправился в Киль принц Голштинский Август; в 1749 г. его откомандировали присутствовать в московской адмиралтейской конторе; в 1750 г. он командовал придворными яхтами.

В 1754 г. Спиридов, уже капитан 3 ранга, был послан в Казань для организации доставки корабельного леса в петербургское Адмиралтейство. Несмотря на то, что он не испытывал особого желания принимать на себя это ответственное поручение, выполнил он его вполне успешно, и по возвращении из Казани, в 1755 г., стал членом комиссии по рассмотрению регламента для флота, а в следующем году был назначен ротным командиром в Морской корпус.

Ежегодные плавания обогатили опыт Спиридова как морского офицера, но его (и всего Балтийского флота) боевой опыт был мал. Лишь в 1760-1761 гг. Г.А.Спиридову впервые довелось участвовать в масштабной военной операции - борьбе за померанскую крепость Кольберг в ходе Семилетней войны. Эта мощная крепость была окружена рвом и болотами, среди которых располагались отдельные выдвинутые верки, на возвышенности, господствующей над местностью, находилась цитадель. Для русской армии овладение Кольбергом имело большое значение, так как она приобрела бы тем самым стратегически выгодный плацдарм в Померании и возможность снабжения армии морским путем, более дешевым и быстрым, чем сухопутная дорога через Польшу.

Первая попытка взять Кольберг была предпринята еще в 1758 г., но окончилась неудачей. И вот в 1760 г. осада повторилась. Спиридов участвовал в ней, командуя кораблем «Св. Дмитрий Ростовский»; в походе его сопровождали малолетние сыновья, 8 и 10 лет от роду. Эта попытка тоже окончилась неудачей - несмотря на значительные силы, стянутые к крепости, между сухопутными и морскими силами отсутствовало взаимодействие, к тому же слухи о подходе на помощь осажденным 6-тысячного прусского корпуса генерала Вернера произвели смятение в стане осаждающих, и русская армия поспешно отошла от города.

Наконец, в конце лета 1761 г. действия против «досадной нам крепостцы» возобновились, причем теперь против нее действовал 15-тысячный корпус . В помощь ему к Кольбергу прибыл соединенный русско-шведский флот в составе 24 линейных кораблей, 12 фрегатов и бомбардирских кораблей, большого количества транспортных судов под командованием вице-адмирала А.И.Полянского, доставивший 7-тысячное подкрепление. Уже сама численность войск показывает, сколь большое значение придавалось овладению Кольбергом. Спиридов в этой кампании командовал кораблем «Св. Андреи Первозванный». Блокада крепости со стороны моря продолжалась с 14 августа по 26 сентября. Бомбардирские корабли, на которых находился командующий Кронштадтской эскадрой С.И.Мордвинов, были поставлены против неприятельских батарей. В помощь осадному корпусу был высажен двухтысячный десант, начальство над которым было поручено «г-ну флота капитану Григорию Спиридову». Этот отряд сначала участвовал в выгрузке провианта, а затем был направлен в бой, причем командир его вновь проявил себя с самой лучшей стороны. Мордвинов писал императрице, что он «неоднократно о храбрых поступках флота капитана Спиридова слышал, в чем и данный ему Спиридову от гр. Румянцева аттестат засвидетельствует». Однако увидеть итог операции - падение Кольберга - ни Мордвинову, ни Спиридову не довелось: недостаток в провианте и в дровах заставил флот в середине октября возвратиться в Кронштадт.

В 1762 г. Спиридов, произведенный в контр-адмиралы, командовал эскадрой, отправленной в крейсерство к берегам Померании. Эскадра стала на рейде в Кольберге, откуда по два корабля поочередно отправлялись в плавание. Служба шла спокойно, ни захватывать чужие транспорты, ни охранять свои необходимости не было - военные действия уже прекратились. В августе 1762 г. эскадра в составе 7 кораблей вернулась в Ревель, вошла в гавань и там разоружилась.

И вновь спокойное и стабильное продвижение по службе. 4 мая 1764 г. Спиридов был произведен в вице-адмиралы, командовал Кронштадтской эскадрой. Затем, с июля того же года, заменил заболевшего адмирала Полянского в качестве командира Ревельского флота, а в октябре, после смерти Полянского, стал главным командиром Ревельского порта. В этой должности он оставался год - в декабре 1765 г. он был переведен главным командиром порта в Кронштадт. В 1768 г. он присутствовал при опытах по новой системе оснастки и парусов, разработанной С.К.Грейгом на основе английской системы, и должен был дать по ней официальное заключение. Мнение Спиридова отличалось взвешенностью: новая система, облегчая оснастку, действительно увеличивала ход судна; но она была применима далеко не на всех кораблях. Поэтому капитанам кораблей было предложено самостоятельно решать вопрос, вводить ли на своем корабле новшество или оставить все по старинке.

Такова была морская карьера Г.А.Спиридова к моменту начала русско-турецкой войны 1768-1774 гг., которая стала его звездным часом. Когда в Петербурге по проекту был составлен смелый и широкий план комбинированных действий на суше и на море у турецких берегов, имевших целью поднять против турок население Балканского полуострова и Архипелага, командовать эскадрой было поручено Спиридову.
Цели похода держались в тайне, подвыпившие матросы на берегу говорили о походе на Азов. 4 июня 1769 г. Спиридов был произведен в адмиралы и официально назначен командующим над снаряженным для похода флотом.

Секретный указ от 20 марта 1769 г. гласил:
«Мы поручили нашему вице-адмиралу Спиридову некоторую экспедицию, чего ради адм. коллегия имеет чинить ему по его требованию всевозможные
вспоможения»

Как оценивать это назначение? Французский дипломат и политический писатель К. Рюльер характеризовал Спиридова как человека прямого, простого и мужественного, нрава грубого, но легкого. По его мнению, своим возвышением Спиридов обязан братьям Орловым, которых знал, когда сам он был морской унтер-офицер, а они были сержантами. Он возвысился вместе с ними, хотя был совершенно лишен опыта и таланта, и оставался командующим флотом только по имени, оставляя труды англичанину Грейгу, а славу - графу Орлову.

Малоспособным человеком именовал Спиридова и другой француз, историк конца XVIII в. Ж.А.Кастера. К сожалению, с ними частично соглашается и отечественный историк Вл. Плугин, характеризуя Григория Андреевича как «почтенного, но вполне заурядного служаку».

Несомненно, все эти характеристики имеют истоком враждебное отношение правительства Франции к Средиземноморской экспедиции русского флота и ее руководителям. Конечно, Спиридов не мог быть обязанным своей карьерой Орловым, хотя бы потому, что в год рождения старшего из них, Ивана (1733), ему было уже 20 лет и 10 из них он нес морскую службу. Это не исключает, разумеется, того, что он был с Орловыми знаком, и они могли содействовать его продвижению на более поздних этапах карьеры. Но и до Орловых было кому замолвить за него слово - Бредаль, Мордвинов, Полянский… Все это достаточно заметные фигуры в русском флоте того времени, и все они ценили усердие и таланты Григория Андреевича. Что касается опыта, которого якобы был лишен Спиридов, то здесь следует сделать оговорку - и принципиально важную. На своем многотрудном пути к адмиральскому званию он служил на всех морях, где Россия имела хоть какие-то морские формирования. Он прошел весь путь морского служения, начиная с самых нижних чинов; к моменту Чесмы его служба длилась почти полвека. Он выполнял ответственные поручения Адмиралтейства. Можно ли говорить об отсутствии опыта у такого человека? Недостаток опыта, который ему приписывают, был не его личным недостатком, а недостатком всего русского флота, который прежде никогда не совершал дальних морских походов. Но винить в этом самого Спиридова или кого-либо еще - бессмысленно и несправедливо. Покровительствовали ему Орловы или нет, но на тот момент Спиридов, несомненно, был наиболее достойной фигурой для руководства походом к берегам Турции.

Задача, поставленная перед эскадрой, была трудная - флот не был приспособлен к такому долгому походу, многие суда подтекали. Для предотвращения течи подводную часть кораблей срочно стали обшивать дюймовыми досками с прокладками из овечьей шерсти; работа шла ускоренными темпами - императрица торопила с выступлением в поход. Наконец, 18 июня государыня лично осмотрела готовые в путь суда, и в ту же ночь эскадра снялась с якоря. Всего в плавание вышли 7 линейных кораблей (84- и 66-пушечных), 36-пушечный фрегат и 7 мелких судов. Сам Спиридов держал флаг на «Евстафии». Рескрипт императрицы предписывал ему «привезти сухопутные войска с парком артиллерии и другими военными снарядами для содействия графу Орлову, образовать целый корпус из христиан к учинению Турции диверсии в чувствительнейшем месте; содействовать восставшим против Турции грекам и славянам, а также способствовать пресечению провоза в Турцию контрабанды». Таким образом, полномочия Спиридова были велики - он мог самостоятельно выдавать каперские свидетельства, мог издавать манифесты к «варварским республикам для отвлечения их от турецкого повиновения»; на чрезвычайные расходы ему выдали 480 тыс. рублей.

Плавание было трудным. Еще в Балтийском море эскадру сильно трепали штормы - «наступили столь сильные и мрачные погоды с большой стужею, что редко когда половину эскадры видеть было можно». Приходилось делать долгие остановки для сбора отставших и ремонта пострадавших от бурь судов. Еще хуже было то, что команды были непривычны к таким долгим плаваниям - от перемены воздуха, влажности, холода, качки, плохого питания матросов косили болезни. К 25 сентября на эскадре было уже свыше 600 больных, более сотни человек умерло; 83 человека умерли во время долгой стоянки в английском порту Халл. В этих условиях Спиридов принял единственно правильное решение - разрешил капитанам кораблей продолжать дальнейший путь «по способности», назначив точку рандеву в Гибралтаре (позже он перенес место сбора в Порт-Магон на острове Минорка). Сам он 10 октября отплыл из Халла с четырьмя кораблями и 18 ноября наконец добрался до Порт-Магона на своем «Евстафии»; остальные корабли отстали во время плавания.
Наступили месяцы ожидания. К концу декабря подтянулись еще 3 линейных корабля и 4 мелких судна; последние корабли подошли лишь в мае 1770 г. Они были в плачевном состоянии- «редко кто не требовал, от претерпевания жестоких бурь и валов, нужного исправления». Сам Спиридов, чье здоровье никогда не отличалось крепостью, почти в каждом письме жаловался на слабость и болезни. Он в это время пережил личную трагедию - умер его младший сын, зачисленный (как и его брат) в Архипелагскую экспедицию «ради практики в дальних вояжах».

Задержка флота у Порт-Магона сыграла роковую роль в реализации далеко идущих планов А.Г.Орлова - она позволила туркам усилить свои гарнизоны, снабдить их запасами продовольствия и принять другие меры к тому, чтобы помешать успеху освободительного восстания на Балканах. И все-таки в феврале - марте 1770 г. эскадра смогла перейти к активным действиям, сперва сухопутным, а затем и морским. По мнению Спиридова, надлежало прежде всего укрепиться на побережье, а уж затем поднимать всеобщее восстание. Поэтому 24 марта 1770 года он отправил отряд судов (два линейных корабля - «Иануарий» и «Три Святителя» и зафрахтованный Орловым венецианский 20-пушечный фрегат «Св. Николай») под общим командованием бригадира артиллерии Ивана Абрамовича Ганнибала (двоюродного деда А.С.Пушкина) к Наварину. 10 апреля 1770 г. крепость Наварин пала. Русские моряки завладели одной из самых удобных баз на Пелопоннесе - в ее гавани мог бросить якоря флот любого размера, узкий вход в нее был защищен укреплениями с обеих сторон.

Однако успех этот не получил дальнейшего развития. В результате просчетов при планировании сухопутных операций турки смогли разбить десантные отряды, оттеснить их к Наварину и начать осаду крепости с суши. В то же время стало известно, что большая турецкая эскадра готовится атаковать русских с моря. В этих условиях Наваринская гавань могла стать для флота ловушкой, и Спиридов с четырьмя линейными кораблями был направлен на соединение со второй русской эскадрой, которую привел адмирал Д. Эльфинстон. Однако здесь в дело вступил человеческий фактор: Эльфинстон, не желая подчиняться Спиридову, высадил десант, который по суше направился к Наварину, а сам, узнав, что вражеский флот находится в бухте Наполи-ди- Романья, направился туда. Это была губительная самоуверенность: он имел всего лишь три линейных корабля, один фрегат и три транспорта. Турецкая эскадра, которую он увидел 16 мая 1770 года, насчитывала свыше двадцати вымпелов, из них 10 линейных кораблей и 6 фрегатов. Тем не менее русская эскадра двинулась вперед и вступила в бой с передовыми кораблями турок.

Не выдержав артиллерийского огня, турки отступили под защиту орудий крепости Наполиди-Романья. Эльфинстона спасла случайность: турки почему-то не решились сразу атаковать русский флот - может быть, они сочли его за авангард всех русских сил. Как бы то ни было, Эльфинстон осознал невозможность сражения с турецким флотом, находящимся под защитой береговых батарей, отошел на безопасное расстояние и двинулся на соединение со Спиридовым.

22 мая эскадры Эльфинстона и Спиридова, который попутно принял к себе на борт десант, высаженный Эльфинстоном, благополучно соединились, и между адмиралами состоялось выяснение отношений. Эльфинстон, несмотря на то, что по чину был младше Спиридова, заявил, что считает себя равным ему. Не придя к согласию, адмиралы тем не менее перешли к совместным действиям, стараясь навязать туркам бой. Однако все попытки были тщетны. Тем временем 11 июня, к ним присоединился А.Г.Орлов, который, обнаружив «командиров между собою в великой ссоре, а под-командных в унынии и неудовольствии», поднял на «Трех Иерархах» кайзер-флаг, означавший, что все приказания, идущие с этого корабля, отдаются именем императрицы.

В конечном счете в районе острова Милос собралась вся русская эскадра - корабли, которые подтянулись из разных мест и были готовы к морской баталии. Узнав, что турки группируют свои силы за островом Паросом, эскадра двинулась туда - но противника там уже не было. Замысел турок состоял в том, чтобы заманить русский флот в лабиринты Архипелага с его множеством островов, тем временем стянуть все свои силы - и нанести решительный удар. Правда, капудан-паша Ибрагим Хасан-эд-дин был известен своей нерешительностью, но его помощник, алжирец Гассан-паша, фактический руководитель турецкого флота, опытный моряк и храбрый флотоводец, обещал султану уничтожить русский флот, подведя свои суда вплотную к русским кораблям и взорвав свои крюйт-каморы, что поведет к гибели как турецких, так и русских кораблей вместе с людьми. Тогда большинство турецкого флота, численно значительно превосходящего русский, останется целым и победит. Если даже военнопленные, со слов которых это было известно, что-то преувеличивали, план этот очень напоминал то, что в дальнейшем осуществил русский флот при Чесме.

23 июня объединенная русская эскадра после разведки, выяснившей местонахождение турецких судов, подошла к проливу между островом Хиос и входом в Чесменскую бухту на побережье Малой Азии. Здесь команды кораблей получили возможность увидеть почти весь турецкий флот: шестнадцать линейных кораблей (один 100-пушечный, один 96-пушечный, четыре 74-пушечных, восемь 60-пушечных, две 50-пушечные каравеллы), шесть 40-пушечных фрегатов, до шестидесяти бригантин, шебек, полугалер и других судов. На их борту находилось 15 тысяч человек и 1430 орудий. Русская эскадра уступала врагам по численности почти вдвое, насчитывая всего девять линейных кораблей, три фрегата, три пинка, один пакетбот (второй разбился у берегов Морей), тринадцать зафрахтованных и призовых судов, на которых было 6500 человек и 608 орудий. О своих впечатлениях от этого зрелища главнокомандующий Алексей Орлов писал императрице: «Увидя такое сооружение, я ужаснулся и был в неведении, - что мне предпринимать должно?»

В ночь на 24 июня на «Трех Иерархах» собрался совет, в котором участвовали Алексей и Федор Орловы, Г.А.Спиридов, Д.Эльфинстон, С.К.Грейг и генерал Ю.В.Долгоруков. На совете был разработан план атаки турецкого флота: кильватерной колонной спуститься на противника почти параллельно его боевой линии и атаковать с короткой дистанции (50-70 м). План этот был смелым и новаторским, он ломал привычные каноны линейной тактики, и именно в этом была его сильная сторона. Итак, в соответствии с диспозицией утром 24 июня русская эскадра двинулась на неприятеля.

Первая колонна (авангардия) находилась под командованием самого Г.А.Спиридова. Ее составляли флагманский линейный корабль «Евстафий» под командованием капитана 1 ранга А.И.Крузе, линейный корабль «Европа» (командир капитан 1 ранга Ф.А.Клокачев), и линейный корабль «Три Святителя», (командир капитан 1 ранга С.П.Хметевский).
Вторая колонна (кордебаталия) шла под флагом главнокомандующего А.Г.Орлова. В нее входили линейный корабль «Три Иерарха» (командир капитан-бригадир С.К.Грейг), линейный корабль «Иануарий» (командир капитан 1 ранга И.А.Борисов), линейный корабль «Ростислав» (командир капитан 1 ранга В.М.Лупандин).

Наконец, третьей колонной (арьергардией) командовал Д.Эльфинстон, под началом которого были линейный корабль «Не тронь меня» (командир капитан 1 ранга П.Ф.Бешенцов), линейный корабль «Святослав» (командир капитан 1 ранга В.В.Роксбург) и линейный корабль «Саратов» (командир капитан 2 ранга А.Г.Поливанов). Остальные суда под общим командованием бригадира И.А.Ганнибала должны были прикрывать фланги атакующих колонн.

Нужно отдать должное противнику: турецкий флот за ночь хорошо приготовиться к бою. По наблюдению С.К.Грейга, «турецкая линия баталии была превосходно устроена, расстояние между кораблями было не более длины двух кораблей». Флот турок был построен в две линии: 10 линейных кораблей в одной линии, 7 линейных кораблей, 2 каравеллы и 2 фрегата - в другой, при этом расставлены они были в шахматном порядке, так, чтобы суда второй линии занимали промежутки между судами первой и могли вместе с ними вести огонь всем бортом. Таким образом, русские корабли попадали под одновременный огонь примерно 700 орудий.

При сближении с врагом Спиридов применил своего рода «психическую атаку»: суда шли на противника в полном молчании, не открывая огонь. Это молчание при постоянном возрастании напряжения (а сближение длилось 4 часа, с 8 до 12 часов!) должно было само по себе привести турок в замешательство и недоумение. Расчет адмирала полностью оправдался: у турок сдали нервы, и они открыли огонь по русской эскадре, как только та приблизилась на расстояние выстрела. Русские корабли ответили на это молчанием: приказ был не открывать огня ранее сближения с турками на пистолетный выстрел. Только после выхода на эту дистанцию корабли открыли ответный огонь.

Первой приблизилась к врагу «Европа». Развернувшись бортом, она дала залп и медленно двинулась вдоль всей турецкой линии. Однако неожиданно ее капитан повернул на правый галс и вышел из линии. Спиридов, увидевший это и не знавший о причине такого маневра, яростно крикнул со своего мостика: «Господин Клокачев! Поздравляю вас матросом!» Однако Клокачев виноват не был: лоцман-грек предупредил его о камнях, которые лежали у него прямо по курсу. «Евстафий» занял место «Европы». «Евстафий» стал головным в авангарде, и на него немедленно обрушился огонь с трех неприятельских кораблей. Г.А.Спиридов в парадной форме, при всех орденах и с обнаженной шпагой, расхаживал на шканцах и хладнокровно руководил боем, подбадривая матросов.

На юте корабля гремела музыка: под вражеским огнем оркестр выполнял приказ адмирала: «Играть до последнего!»

Сосредоточенный огонь неприятеля перебил на «Евстафии» снасти и лишил его способности самостоятельно передвигаться. Корабль стал дрейфовать в сторону турецкого флота - его сносило прямо на флагманский турецкий корабль «Реал-Мустафа». При этом он ни на минуту не прекращал огня, направленного на вражеский флагман. Когда «Евстафий» уперся в него бушпритом, русские и турецкие матросы схватились в ожесточенном рукопашном бою. Одному из матросов «Евстафия» удалось пробиться к кормовому турецкому флагу. Он попытался сорвать его - но правая рука была тотчас же перебита; он повторил попытку левой рукой - то же самое. Тогда он вцепился во вражеский флаг зубами - и сорвал-таки его! Изодранный флаг был доставлен Спиридову.

В час дня огонь единорогов «Евстафия» вызвал пожар под шканцами «Реал-Мустафы». Гассан-паша, чтобы избежать плена, на шлюпке, поджидавшей у противоположного борта, ретировался на 100-пушечный корабль «Капудан-паша», а пожар на «Реал-Мустафе» продолжал разгораться, угрожая теперь и «Евстафию». В этих условиях Спиридов как старший флагман, руководивший боем, в соответствии с требованием Морского устава принял решение покинуть судно и перенести свой флаг на «Три Святителя».

Едва шлюпка успела отвезти Спиридова и Федора Орлова, как рухнула охваченная огнем грот-мачта «Реал-Мустафы», и горящие обломки ее попали в открытую крюйт-камеру «Евстафия». Раздался взрыв огромной силы, а через некоторое время - второй: «Реал-Мустафа» разделил участь «Евстафия». Из всего экипажа «Евстафия» спаслись лишь его командир, капитан 1 ранга Круз, израненный и обожженный, но удержавшийся на воде за обломок мачты, 9 офицеров и 51 матрос.

Взрыв «Реал-Мустафы» вызвал панику в рядах турецкого флота. Корабли стремились отойти подальше от страшного места, чтобы не загореться, и в беспорядке отходили в Чесменскую бухту. При этом паника была явно несоразмерна реальной ситуации - был потерян только один корабль, Гассан-паша спасся с взорвавшегося корабля и нашел пристанище на «Капудан-паше», откуда вполне мог руководить боем. Но и у команды этого корабля настроение было отнюдь не боевое: примерно за час до взрыва «Реал-Мустафы» он попал под ураганный огонь с «Трех Иерархов», причем из-за неудачного маневра при снятии с якоря минут пятнадцать стоял под опустошительными продольными выстрелами с русского корабля. Сумятицу на турецких кораблях усиливало то, что многие из них в бегстве сталкивались друг с другом. Примерно в половине второго Гассан-паша вывел из боя последние корабли и увел их в Чесменскую бухту.

Итак, в результате боя, длившегося примерно два часа, турецкая эскадра была полностью деморализована. Однако численное превосходство по-прежнему оставалось на ее стороне. Кроме того, из-за безветрия буксируемые гребными галерами неприятельские суда легко ушли от русской эскадры, не имевшей гребных галер. У противника оставалось также преимущество в скорости хода. Однако русские корабли надежно перекрыли выход из бухты, а бомбардирский корабль «Гром» уже в 17.00 начал обстрел турецкой эскадры из мортир и гаубиц. Бомбардировка, в которой участвовали линейные корабли «Святослав» и «Три Иерарха» и пакетбот «Почтальон» продолжалась и весь день 25 июня, еще больше усиливая деморализацию турок.

Через сутки после боя в Хиосском проливе, 25 июня, в пять часов дня под председательством главнокомандующего графа Алексея Орлова на линейном корабле «Три Иерарха», на котором он держал кайзер-флаг, собрался военный совет. Моряки настаивали на решительных и немедленных действиях, чтобы не упустить благоприятный момент вынужденной парализованности противника в тесной бухте. План разгрома турок был предложен Г.А.Спиридовым и И.А.Ганнибалом. Его идея была проста: использовать в качестве брандеров транспортные суда, сопровождавшие эскадру и не представлявшие значительной ценности. Надо было нагрузить их горючими материалами (смолой в бочках, селитрой, серой в парусиновых шлангах), а палубу, рангоут и борта пропитать скипидаром. Такой брандер представлял собой смертельную опасность, если бы сумел подойти к вражескому кораблю и зацепиться за него. Для этого к бушприту и нокам рей прикреплялись крючья, которыми его команда старалась зацепить за фальшборт и надстройки неприятельского судна. Снаряжение брандеров и подбор их командиров были поручены бригадиру Г аннибалу.

Для осуществления этого замысла требовались хладнокровные и опытные офицеры, не боявшиеся рискнуть жизнью. Первыми откликнувшимися на призыв Ганнибала были капитан- лейтенант Р.К.Дугдаль, лейтенанты Д.С.Ильин и Т.Мекензи (в дальнейшем - адмирал, именем которого названы высоты в окрестностях Севастополя) и мичман князь В.А.Гагарин. Команды брандеров тоже набирались из добровольцев.

Наступила ночь на 26 июня 1770 г. Погодные условия не благоприятствовали атаке: море было залито лунным светом. С русских судов вполне отчетливо было видно, что делает турецкий флот в бухте, куда накануне он бежал под прикрытием береговых батарей. Русские видели в свои подзорные трубы, что турецкий флот «стоит в тесном и непорядочном стоянии»: одни носами на NW (северо-запад), другие - на NO (северо-восток), «а к нам боками, несколько ж их в тесноте стоят за своими к берегу, так как в куче». Для обеспечения успеха операции были выделены линейные корабли «Ростислав», «Европа», «Не тронь меня» и «Саратов», фрегаты «Надежда Благополучия» и «Африка» и бомбардирский корабль «Гром». Этому отряду под общим командованием С.К.Грейга надлежало войти в Чесменскую бухту и, вступив в бой с неприятельским флотом, вызвать смятение на турецких кораблях, отвлечь их внимание на себя, открыв этим дорогу брандерам.

В 23.30 первым двинулся на сближение с турецким флотом Ф.А.Клокачев на своей «Европе», к часу ночи занял свое место согласно диспозиции «Ростислав», подтянулись и другие корабли. Метким огнем с бомбардирского судна «Гром» в начале второго был подожжен один из турецких кораблей, стоящих в центре бухты, с него огонь перекинулся на стоящие рядом суда. В это время по сигналу с «Ростислава» в атаку пошли брандеры. Первым был выпущен брандер капитан-лейтенанта Дугдаля; однако он не успел пройти и половины расстояния, разделявшего русскую эскадру и первую линию турецкого флота, как был замечен противником; пришлось преждевременно взорвать его и вернуться на «Три Иерарха». Вторым пошел брандер лейтенанта Мекензи. Он достиг первой линии неприятельских судов, но из-за неудачного маневра его прижало к борту уже горевшего турецкого корабля. Команда успела покинуть брандер и высадиться на берег. Там Мекензи захватил несколько мелких турецких судов, с которыми и вернулся к своим.

Третье зажигательное судно повел лейтенант Дмитрий Сергеевич Ильин. К этому моменту турки, вначале ошеломленные пожарами, возобновили ураганный артиллерийский огонь по русским кораблям отряда. Грейг был вынужден, в свою очередь, возобновить стрельбу, и брандер очутился между двух огней! Лейтенант Ильин все же пробрался к цели. Он вплотную подвел свое суденышко к борту 84-пушечного турецкого корабля. Русские матросы крепко прицепили брандер к фальшборту турецкого корабля, затем подтянули шлюпку, спустились в нее. Тогда Ильин поджег брандер и спрыгнул в шлюпку сам. Пламя, охватившее брандер, уже ползло к рангоуту турецкого корабля, а команда его не предпринимала никаких мер для предотвращения катастрофы. Впоследствии Гассан-паша говорил, что он принял брандер Ильина за дезертира с русской эскадры, решившего сдаться в плен. Это впечатление создалось у него, когда русские открыли огонь как бы вдогонку брандеру, и поэтому он приказал не стрелять по брандеру Ильина.

После поджога своего брандера Ильин, спрыгнув в шлюпку, приказал матросам повременить грести, встал во весь рост лицом к неприятелю и, только когда убедился, что «большой корабль в огне, и пламя к парусам пришло, и оные все мачты, стеньги и реи загорелись», скомандовал грести. Взрыв страшной силы он услышал, уже находясь у своих: это одновременно взорвались и брандер, и турецкий корабль. Взрывом разметало пылавшие обломки по рейду и на палубы других неприятельских кораблей…
Хотя четвертый брандер мичмана Гагарина можно было уже не посылать, он все же был послан. Гагарин поджег его на полпути и, пересев в шлюпку, поспешил выбраться в безопасное место.

После этого корабли Грейга возобновили огонь - но это было уже излишним, турецкий флот погибал и без этого. Сам Грейг записал в «Собственноручном журнале»: «Пожар турецкого флота сделался общим к трем часам утра. Легче вообразить, чем описать ужас и замешательство, овладевшие неприятелем! Турки прекратили всякое сопротивление даже на тех судах, которые еще не загорелись. Большая часть гребных судов затонула или опрокинулась от множества людей, бросавшихся в них. Целые команды в страхе и отчаянии кидались в воду, поверхность бухты была покрыта бесчисленным множеством несчастных, спасавшихся, топя один другого. Немногие достигали берега, цели отчаянных усилий. Страх турок был до того велик, что они оставляли не только суда, еще не загоревшиеся, и прибрежные батареи, но даже бежали из замка и города Чесмы, оставленных уже гарнизоном и жителями».

Пожар турецкого флота и взрывы кораблей продолжались до 10 часов утра. К этому времени вода в бухте представляла собой густую смесь пепла, грязи, обломков и крови.
Потери турок были огромны: в течение ночи сгорели шестьдесят три судна - линейные корабли, каравеллы, галеры, галиоты. Более десяти тысяч человек, две трети личного состава турецкого флота, погибли в огне. При этом в ходе боя в бухте русская объединенная эскадра потеряла одиннадцать человек: 8 на линейном корабле «Европа», 3 на линейном корабле «Не тронь меня».

После победы Спиридов докладывал в Петербург в Адмиралтейств-коллегию ее президенту графу Чернышову: «Слава Богу и честь Всероссийскому флоту! С 25-го на 26-е неприятельский флот атаковали, разбили, разломали, сожгли, на небо пустили, потопили и в пепел обратили, и оставили на том месте престрашное позорище, а сами стали быть во всем Архипелаге нашей Всемилостивейшей Государыни господствующи»

В честь Чесменской победы Екатерина II велела возвести специальную колонну и церковь, а также выбить памятную медаль с изображением горящего турецкого флота и красноречивой надписью над ним: «БЫЛ». Спиридову императрица пожаловала высокую награду - орден Святого Андрея Первозванного. Особой милости удостоился А. Орлов, получивший к своей фамилии почетную приставку - «Чесменский».

«Когда, по манию его, бросал перун Орел, в превыспренной отваге,
Флот турков при Чесме - сжег Росс в Архипелаге,
Тогда Орлов-Зевес, Спиридов - был Нептун!»
Г. Р. Державин

Чесма была высшим достижением Г. А. Спиридова и крупнейшим успехом за время Архипелагской экспедиции. В развитие этого успеха Спиридов предлагал немедленно, пока враг не опомнился, двинуть флот к проливам и через Дарданеллы, Мраморное море и Босфор выйти в Черное море. С этим планом были согласны все моряки, однако Орлов настоял на своем, и к Дарданеллам отправился Д. Эльфинстон с задачей блокировать их и не допустить подвоза подкреплений к острову Лемнос, где главные силы русских осаждали крепость Пелари. Эльфинстон с поставленной задачей не справился, более того, разбил на камнях самый большой русский корабль «Святослав». Лишь после этого Орлов отрешил его от командования и отправил в Россию. В своем приказе он писал: «Необходимые нужды для пользы службы Ее Императорского Величества принудили меня отделенную эскадру господина контр-адмирала Эльфинстона соединить с эскадрой, под моим ведением находящейся, и препоручить обе в точную команду его высокопревосходительства господина адмирала Григория Андреевича Спиридова, о чем господа начальники судов да будут известны ».

Следствием должностного преступления Эльфинстона было то, что русскому флоту пришлось прекратить действия на Лемносе, куда подошли прорвавшие слабую теперь блокаду Дарданелл турецкие подкрепления, и искать новую базу. Выбор пал на порт Аузу на острове Парос, который был занят в середине ноября 1770 г. Вскоре после этого Орлов временно оставил флот, отправившись на лечение, а Спиридов остался в качестве главнокомандующего. Он превратил Парос в хорошо обустроенную базу флота: здесь был устроен док для ремонта кораблей, возведены укрепления, сухопутные войска расположились лагерем. Сюда подходили подкрепления из Кронштадта - к лету 1771 г. флот состоял уже из 10 линейных кораблей, 20 фрегатов, 2 бомбардирских и значительного числа более мелких судов. Небольшие отряды постоянно уходили с Пароса в крейсерство, захватывая торговые суда. За 1771 г. на морских коммуникациях противника таких судов было захвачено около 180.

В начале 1771 г. Г.А.Спиридов принял в русское подданство 18 островов Архипелага, причем мечтал сохранить некоторые из них за Россией и по окончании военных действий. По его мнению, англичане или французы «не один миллион червонцев с радостью бы дали» за обладание такой военной базой в Средиземном море, как Парос и порт Ауза. К сожалению, соображения Г.А.Спиридова не заинтересовали ни А.Г.Орлова, ни П.А.Румянцева, возглавлявших русскую делегацию на переговорах о мире.

В 1772 г. русский флот продолжал боевые действия, которые, однако, не достигали прежней интенсивности. Его действия сводились к тому, что он выискивал места концентрации турецких кораблей и наносил по ним удар. Так, в марте 16-пушечным фрегатом «Слава» под стенами крепости Лагос были взяты 3, сожжены 4 и потоплены 2 турецких грузовых судна; в июне отряд легких судов освободил от турецкой осады город Сидон и взял город Бейрут, где было захвачено 10 вражеских судов.

Летом 1772 г. было заключено перемирие с турками, которое должно было действовать по ноябрь. К этому времени здоровье Г.А.Спиридова, никогда не бывшее крепким, совсем расшаталось: «последовавшие при старости лет припадки до такого бессилия довели, что совсем одряхлел». Орлов, к тому времени уже вернувшийся к эскадре, предоставил ему отпуск в Ливорно, «в лучший перед Архипелагом климат». Перемена климата помогла: в марте 1773 г. Спиридов вернулся к эскадре и, когда Орлов снова уехал, вновь вступил в главное командование над русскими силами. К этому времени турки уже не пытались оспорить господство русского флота на море, операции шли против прибрежных крепостей, причем случалось, что они заканчивались и довольно крупными потерями со стороны русских. Самым крупным успехом здесь был захват Бейрута отрядом капитана 2 ранга М. Г. Кожухова летом 1773 г. - операция, итогом которой был захват двух турецких полугалер с 17 орудиями, 24 крепостных пушек, большого количества оружия и боеприпасов и 300 тыс. пиастров контрибуции. Операции подобного рода, как бы незначительны сами по себе они ни были, оттягивали к азиатским берегам значительные турецкие силы и тем самым способствовали победе в ходе войны.

Но оставаться в Архипелаге до победы Г. А. Спиридов не смог: его болезни снова обострились, и летом 1773 г. он подал в отставку, жалуясь на постоянные припадки и головные боли. А. Г. Орлов поддержал его просьбу. Было ли это сделано из неприязненных чувств? Едва ли. Главнокомандующий всегда давал о Спиридове самые лестные отзывы, несмотря на все трения между ними по конкретным вопросам. Скорее всего, состояние здоровья адмирала действительно оставляло желать лучшего, а острая нужда в его талантах уже отпала, так что можно было позволить ему покинуть флот. В феврале 1774 г. Спиридов, сдав эскадру вице-адмиралу А.В.Елманову, отбыл в Россию. Отставка была почетной: за многолетнюю безупречную службу и исключительные заслуги адмиралу оставили по день смерти «полное жалование его чина».

Вернувшись в Россию, Григорий Андреевич прожил еще 16 лет.
За эти годы он лишь однажды надел свой парадный мундир - при получении известии о победе при Фидониси. Старый адмирал по праву мог гордиться - победу Ушакову принесло сознательное повторение того маневра, который сам он проделал при Хиосе, - выведение из строя вражеского флагмана. Но если у самого Спиридова это вышло во многом благодаря случайности, то для Ушакова это стало главным методом достижения победы в боях с турками! Умер Спиридов за 2 месяца и 18 дней до Керченской победы эскадры Ушакова. Погребли адмирала в его имении, селе Нагорном Ярославской губернии; для многих соседей он был к тому времени всего лишь захудалым помещиком из отставных военных. В последний путь его провожал старинный верный друг Степан Хметевский, командир «Трех Иерархов» при Чесме.

Однако в историю русской военной славы Григорий Андреевич Спиридов навсегда оказался вписан рядом с А.Г.Орловым.

Смыков Е. В., к.и.н., доцент
Саратовского госуниверситета

• Здравствуйте Господа! Пожалуйста, поддержите проект! На содержание сайта каждый месяц уходит деньги ($) и горы энтузиазма. 🙁 Если наш сайт помог Вам и Вы хотите поддержать проект 🙂 , то можно сделать это, перечислив денежные средства любым из следующих способов. Путём перечисления электронных денег:

1. R819906736816 (wmr) рубли.
2. Z177913641953 (wmz) доллары.
3. E810620923590 (wme)евро.
4. Payeer-кошелёк: P34018761
5. Киви-кошелёк (qiwi): +998935323888
6. DonationAlerts: http://www.donationalerts.ru/r/veknoviy

• Полученная помощь будет использована и направлена на продолжение развития ресурса, Оплата хостинга и Домена.

Спиридов Григорий Андреевич Обновлено: Ноябрь 26, 2016 Автором: admin

Сегодня день памяти выдающегося русского флотоводца адмирала Григория Андреевича Спиридова, скончавшегося 8 апреля 1790 года.

Будущий адмирал родился в 1713 г. в семье офицера. Будучи записанным во флотскую службу в 10-оетнем возрасте, Спиридов в 1733 г. был произведен в мичманы, а в 1741 г. уже был командиром линейного корабля. Он участвовал в двух Русско-турецких войнах (1735-39 и 1768-74) и Семилетней войне (1756-63). При осаде Кольберга командовал двухтысячным морским десантом. В 1762 г. Спиридов был произведен в контр-адмиралы и вскоре был назначен главным командиром Ревельского и Кронштадтского портов. Став в 1769 г. адмиралом, он командовал одной из пяти эскадр, впервые совершивших переход из Балтийского моря в Средиземное, для того, чтобы оттянуть часть турецких сил с дунайского театра военных действий.

Перед отходом эскадры в поход, 17 июля 1769 г. Императрица Екатерина II посетила корабли, готовившиеся к отплытию, наградила Спиридова орденом святого Александра Невского и, благословляя к походу, надела ему на шею образ Иоанна-воина. Командуя 1-ой эскадрой русских кораблей (общее командование экспедицией осуществлял граф А.Г.Орлов) Спиридову удалось овладеть Мизитрой и Аркадией, и, одержав победу в Наваринском бою, взять турецкую крепость Наварин. Не менее успешно Спиридов руководил сражением в Хиосском проливе в 1770 г. 26 июня в Чесменской бухте Русский флот под командованием Орлова (а фактически Спиридова, составившего план уничтожения флота) и контр-адмирала С. К. Грейга разбил флот турок. Турки потерпели сокрушительное поражение, потеряв почти все корабли и около 10 тыс. убитыми, ранеными и пленными (в то время как с русской стороны погибло всего 11 человек). В результате блестящей Чесменской победы Русский флот установил свое господство в районе греческого Архипелага, получил возможность блокировать Дарданеллы и вести активные боевые действия на морских коммуникациях Турции. По случаю сей славной победы Спиридов докладывал в Петербург: "Слава Богу и честь Всероссийскому флоту! С 25 на 26-е неприятельский флот атаковали, разбили, разломали, сожгли, на небо пустили". В честь Чесменской победы Екатерина II велела возвести специальную колонну и церковь, а также выбить памятную медаль с изображением горящего турецкого флота и красноречивой надписью над ним: "Был". Спиридову Императрица пожаловала высокую награду - орден святого Андрея Первозванного. Особой милости удостоился граф Орлов, получивший к своей фамилии почетную приставку - "Чесменский".

Спиридов отличался решительностью действий и личной храбростью, имел большой опыт флотоводца и внес крупный вклад в развитие русского военно-морского искусства периода парусного флота.

В 1774 г. адмирал по состоянию здоровья вышел в отставку. Умер Спиридов в Москве и был похоронен в своем имении - селе Нагорье Ярославской губернии, в склепе церкви, ранее построенной на его средства.

Выдающийся российский флотоводец родился 31 января (по новому стилю) 1713 года в семье дворянина Андрея Спиридова, служившего во время правления Петра Великого комендантом Выборгской крепости. С самых ранних лет Григорий оказался связан с морем. Когда ему исполнилось десять, он записался на флот вольноопределяющимся и провел следующие пять лет в плаваниях, постигая азы морской науки. В 1728 году молодой Спиридов, успешно сдав экзамены, получил звание гардемарина и вступил на действительную службу. Молодого офицера отправили в Астрахань, где командуя трехмачтовыми грузовыми судами – гекботами «Шах-Дагай» и «Святая Екатерина», он несколько лет плавал по Каспийскому морю. Наставником его в эти годы был известный гидрограф и составитель морских карт Алексей Нагаев, который высоко отмечал способности трудолюбивого моряка.

За проявленное усердие во внеочередном порядке в 1732 году Григорию присвоили чин мичмана и перевели в Кронштадт. До февраля 1733 он плавал по Балтике, после чего получил новое направление – на Донскую флотилию. Здесь на него обратил внимание сам командующий флотилией, ветеран петровского флота, вице-адмирал Петр Петрович Бредаль, взяв в феврале 1737 года Григория Андреевича к себе в адъютанты «ранга капитанского». Донская военная флотилия приняла участие в известном Азовском походе русско-турецкой войны 1735-1741 годов. Спиридов сопровождал адмирала во время войны, принимал участие в морских баталиях. Очевидцы отмечали, что в сражениях он действовал отважно и грамотно.

В 1741 году Григория Андреевича отправили в Архангельский порт. Три последующих десятилетия его жизнь была тесно связана с северными морями. Дважды он совершал трудные переходы по маршруту Архангельск-Кронштадт на новопостроенных кораблях (в 1742 и 1752 годах). После возвращения в Кронштадт, он ежегодно делал походы по Неве и Балтийскому морю. Служба продвигалась успешно, опытному моряку неоднократно поручали ответственные задания. Например, в 1747 году на фрегате «Россия» он доставил в Киль принца Голштинского, а в 1750 Спиридову вверили управлять придворными яхтами.

В 1754 году Григорий, уже капитан третьего ранга, по указу адмиралтейств-коллегии был отправлен в Казань надзирать за погрузкой и доставкой корабельного леса для петербургского Адмиралтейства. Известно, что моряк, находившийся в отпуске под Белгородом, не желал брать на себя это поручение. Возможно потому, что был предупрежден о том, что с него взыщется, если, по приезду выйдет «непорядок какой-нибудь и убыток казне Императорского Величества». Однако коллегия приказала ему отправляться «в крайней скорости», пригрозив описью всего имущества. Задание он выполнил успешно, по возвращении из Казани его в 1755 году назначили членом комиссии по рассмотрению морского регламента, а в следующем году – ротным командиром в Морской «шляхетный» кадетский корпус.

Несмотря на то, что ежегодные плавания обогатили опыт Григория Алексеевича как морского офицера, его боевой опыт оставался мал. Однако в 1760-1761 годах капитану довелось принять участие в крупной военной операции – сражении за померанскую твердыню Кольберг. Для русской армии захват этой крепости имел огромное значение, поскольку давал возможность организовать в Померании стратегически выгодный плацдарм, а кроме того снабжать войска морским путем, который был более дешев и быстр, чем существовавший путь через Польшу.

А. Е. Коцебу. «Взятие Кольберга»

Первая попытка овладеть Кольбергом была предпринята в 1758 году, однако окончилась неудачей. Повторить осаду было решено в 1760. Григорий Андреевич принял в ней участие, командуя линейным кораблем «Святой Дмитрий Ростовский», на котором также плыли его сыновья восьми и десяти лет от роду. Прибыв к крепости, русские суда высадили десант и блокировали Кольберг с моря. Однако эта попытка штурма также окончилась неудачей – несмотря на огромные силы, собранные под стенами крепости, между морскими и сухопутными частями не было налажено взаимодействия. К тому же появились слухи о подходе шеститысячного прусского корпуса, произведя смятение в русском лагере. В начале сентября корабль Спиридова, приняв войска с берега, вернулся с флотом в Кронштадт.

Решающее сражение за эту «досадную нам крепостцы» произошло в августе 1761 года, когда в поход выступил пятнадцатитысячный корпус Румянцева. В помощь ему был отправлен объединенный русско-шведский флот под командованием вице-адмирала Андрея Ивановича Полянского, состоящий из 24 линкоров, 12 бомбардирских кораблей и фрегатов и огромного количества транспортных судов, привезших к Кольбергу семитысячное подкрепление. В этой кампании Спиридов командовал кораблем «Святой Андрей Первозванный».

Со стороны моря блокада крепости длилась с середины августа по конец сентября. Против неприятельских батарей были поставлены бомбардирские корабли Кронштадтской эскадры под командованием Семена Ивановича Мордвинова. Капитану Григорию Спиридову было поручено возглавить двухтысячный десант, высаженный для поддержки осадного корпуса. Отряд принял участие в выгрузке провианта, после чего был отправлен в бой.

Командир десанта проявил себя с самой лучшей стороны, Мордвинов писал в Петербург, что «не единожды слышал об отважных поступках капитана флота Спиридова, в чем и врученный ему (Спиридову) от Румянцева аттестат свидетельствует». Тем не менее, увидеть конец операции – падение крепости Кольберг – ни Семену Мордвинову, ни Григорию Спиридову не привелось: нехватка провианта и дров заставила флот в октябре вернуться в Кронштадт.

В следующем году Спиридова произвели в чин контр-адмирала и поставили командовать эскадрой в составе семи кораблей, посланной к берегам Померании прикрывать русские коммуникации. Корабли встали на рейд в Кольберге, откуда по очереди парами отправлялись в плавание. К тому времени военные действия уже окончились, охранять свои транспорты или захватывать чужие необходимости не было. В начале июля 1962 года пришли вести о дворцовом перевороте, Румянцев доставил на эскадру присяжный лист и экземпляр манифеста Екатерины II. Григорий Андреевич, собрав командиров всех кораблей, а также офицеров своего судна, громогласно зачитал манифест. После этого последовала присяга вместе с благодарственным молебном. Смена власти была принята спокойно, о каких-либо инцидентах в шканечном журнале не упоминается. Послушно присягнули и команды судов, видимо, сверженный Петр III не пользовался симпатией во флоте. В августе 1762 года эскадра вернулась в Ревель.

В 1762-1763 годах Спиридов жил и работал в Петербурге при Адмиралтействе, его имя звучало на парадах и при торжественных посещениях Екатериной II судов эскадры. 4 мая 1764 года Григория Андреевича произвели в вице-адмиралы и назначили командовать Кронштадтской эскадрой. А в июле этого же года авторитетный моряк сменил тяжело заболевшего Полянского на посту командующего Ревельским флотом. В октябре адмирал Андрей Полянский умер, а Спиридов стал главным командиром порта в Ревеле. Через год его перевели в Кронштадт на аналогичную должность.

В 1768 году капитан первого ранга Самуил Карлович Грейг, шотландец, перешедший на русскую службу, предложил новую систему оснастки и парусов, разработанную им на основе английской. Григорий Андреевич присутствовал при опытах и должен был дать официальное заключение. Новая система действительно, облегчая оснастку, увеличивала ход корабля, однако успешно применить ее можно было далеко не на всех судах. Решение Спиридова отличалось взвешенностью – капитанам было разрешено решать вопрос самостоятельно, вводить ли новшество на своем корабле или же оставить все как есть.

Такова была жизнь Григория Спиридова к началу русско-турецкой войны 1768-1774 годов, войны, ставшей его звездным часом. Одновременно с наступлением сухопутных армий Румянцева и Голицына в Петербурге началась подготовка к борьбе на море. Делались спешные распоряжения о сборах материала и строительстве судов в Павловске, Таврове и других донских верфях. Адмиралтейств-коллегии было поручено «примыслить род судов, коими могли бы с пользою действовать против турецких морских кораблей». К обсуждению этого вопроса были привлечены адмиралы Сенявин и Спиридов, «ибо первому действовать, а второй в нужных местах сам был». По решению Григория Андреевича строить стали лишь небольшие, мелкосидящие суда с количеством пушек не более шестнадцати штук.

В это же время в Петербурге по проекту графа Алексея Орлова был разработан дерзкий план совместных действий у турецких берегов на море и на суше, план, имевший целью поднять против турок коренное население островов Архипелага и Балканского полуострова: греков, черногорцев и прочих христиан. Командовать отправляемой эскадрой было доверено Спиридову, секретное распоряжение от 20 марта 1769 года гласило: «Поручаем Спиридову, нашему вице-адмиралу, некоторую экспедицию, ради чего Адмиралтейств-коллегия по его требованию имеет чинить ему всевозможные вспоможения».

Цель похода держалась в тайне, лишь 4 июня 1769 года Григория Андреевича произвели в адмиралы и уже официально поставили во главе снаряжаемого для экспедиции флота. Историки по-разному оценивают это назначение. Французский поэт, писатель и дипломат Клод Рюльер говорил о Спиридове, как о человеке прямом, простом и мужественном, грубого, но легкого нрава. По его суждению, своим возвышением Григорий Андреевич был обязан Орловым, которых знал еще сержантами. Поднявшись вместе с ними, он оставался командующим только по имени, перекладывая славу Орлову, а труды – Грейгу. Эту точку зрения поддерживает и другой француз, живший в конце XVIII века, – историк Ж.А. Кастера. С ними, к сожалению, частично соглашаются и некоторые отечественные историки, говоря о Спиридове как о «почтенном, но вполне заурядном служаке».

Бесспорно, все подобные характеристики истоком имеют враждебное отношение французского правительства к Средиземноморскому походу русского флота, а также ее руководителям. Своей карьерой Григорий Андреевич не мог быть обязанным Орловым, хотя бы потому, что в 1733 году, когда родился Иван (старший из братьев), ему уже было двадцать лет, десять из которых он провел на флоте. Разумеется, это не исключает его знакомства с Орловыми, а также того, что на поздних этапах карьеры они могли способствовать его продвижению. Однако и до них за Спиридова замолвили слово Бредаль, Полянский, Мордвинов…. Все они являлись достаточно заметными фигурами в отечественном флоте того времени, и все они отмечали таланты и усердие Григория Андреевича. Что касаемо опыта – служба его продолжалась почти полвека, он начинал с самых нижних чинов, выполнял ответственные задания Адмиралтейства. На своем пути к адмиральскому званию этот человек послужил на всех морях, где Россия имела хоть какие-нибудь морские формирования. На тот момент Григорий Спиридов, безусловно, являлся наиболее достойным кандидатом на роль руководителя похода к берегам Турции.

Поставленная перед эскадрой задача была крайне трудная и ответственная – русский флот прежде еще не совершал таких далеких плаваний и не был приспособлен к долгому походу. Многие корабли подтекали, для предотвращения этого подводную часть судов в срочном порядке – императрица торопила с отправлением – обшили сосновыми досками, проложив между ними овечью шерсть. После этого эскадре дали название «обшивной». 18 июня Екатерина II лично посетила готовые суда. Спиридов был награжден орденом Александра Невского, также императрица благословила его, надев на шею образ святого мученика Иоанна Воина, офицерам и матросам был выдан четырёхмесячный оклад «не в зачёт». В ту же ночь корабли снялись с якорей. В долгое путешествие отправилось семь линейных кораблей (66- и 84-пушечных), один 36-пушечный фрегат и семь мелких судов.

Сам Григорий Андреевич плыл на 66-пушечном «Евстафии». Личное письмо императрицы предписывало ему «доставить сухопутные войска вместе с артиллерией и военными снарядами для поддержки графа Орлова; основать из христиан целый корпус для учинения диверсии Турции в чувствительнейшем для нее месте; содействовать восставшим грекам и славянам и пресекать провоз контрабанды в Турцию». Полномочия адмирала, таким образом, были огромны – он мог выдавать самостоятельно каперские свидетельства, издавать манифесты «для отвлечения варварских республик от турецкого господства». На чрезвычайные расходы выдано ему было 480 тысяч рублей.

Плавание оказалось очень тяжелым, океан устроил эскадре суровый экзамен. Ураганные ветры ломали рангоут и рвали в клочья паруса неприспособленных для дальнего плавания кораблей. На судах ломались мачты, каждый шторм выводил из строя несколько кораблей, заставляя их укрываться для починки в портах, – «столь мрачные и сильные наступили погоды со стужею, что половину эскадры редко, когда видеть было можно». Приходилось совершать длительные остановки, дабы подождать всех отставших. Эльфинстон, возглавивший вторую эскадру, посланную вслед Григорию Андреевичу, также доносил о плачевном состоянии своих кораблей – «ни одном нет годного блока, все переменить приходится, помпы недействительны, «Святослав» может не выдержать сотрясений от своей крупной артиллерии...».

Изнуряла не только битва со стихией. Сказывалась и ускоренная подготовка к походу: не хватало канатов, парусов, помп для откачивания воды. На кораблях было тесно: в поход кроме экипажей шли сухопутные войска, мастера по ремонту и судов. Неделями непривычные к долгим плаваниям и страшной качки моряки не могли поесть, приготовить себе горячую пищу, питаяясь лишь сухарями и солониной. От перемены влажности и воздуха, холода и неудовлетворительного питания команды косили болезни. То на одном, то на другом корабле приспускали флаги, выбрасывая за борт завернутых в парусину покойников. Но эскадра Спиридова шла вперед. Письмо Григория Андреевича, написанное Чернышеву из Гулля от 25 сентября, носило самый мрачный характер. Адмирал сообщал, что из пятнадцати судов до этого места с ним дошло лишь десять, остальные потерпели аварии и встали для починки. Также он сообщал о шести сотнях заболевших людей, нехватке свежей провизии, отсутствию в Гулле лоцманов, которых приходится ждать. Медленное продвижение вызывало крайнее недовольство Екатерины II, писавшей Спиридову: «...не допустите посрамления пред целым светом. На вас и вашу эскадру смотрит вся Европа».

В сложившихся условиях Спиридов принял решение не ждать отстающие суда, разрешив их капитанам продолжать путь «по способности». Точкой сбора был назначен Порт-Магон на Менорке. Адмиральский «Евстафий» первым добрался до места 18 ноября. Потекли месяцы ожиданий. В конце 1769 года подошли еще три линейных и четыре мелких судна, а последние корабли прибыли только в мае следующего года. Многие из них находились в плачевном состоянии, болел и сам Спиридов, переживший личную трагедию – скончался его младший сын, зачисленный в Архипелагскую экспедицию вместе со своим братом для «практики в дальних вояжах». Приход балтийцев вызвал удивление «Блистательной Порты», Мустафа III, бывший турецким султаном, отказывался верить этой . И, тем не менее, задержка у Порт-Магона сыграла на руку туркам, позволив им укрепить свои гарнизоны, обеспечить их припасами, принять меры к подавлению начинающегося освободительного восстания на Балканах.

Спиридов перешел к активным действиям в марте 1770 года. Сначала у берегов южной Греции в бухте Витуло был высажен десант, после чего сразу же вспыхнуло восстание местных жителей под руководством русских офицеров. Затем Григорий Андреевич принял решение укрепиться на побережье. Для этого его эскадра разделилась: одна ее часть 24 марта 1770 года была отправлена к Наварину под командованием двоюродного деда Пушкина – Ивана Абрамовича Ганнибала, другая под руководством Спиридова – к Короне. 10 апреля Наваринская крепость пала, русские моряки захватили одну из самых удобных фортификации на Пелопоннесе. Корону с наскока взять не удалось, и вся эскадра собралась в Наваринской бухте.

Вышвырнув неприятеля из ряда крепостей, русские вынудили турецкое командование оттянуть с Дуная значительные сухопутные силы. Повстанцы-греки на полуострове, встретившись с серьезными силами противника, стали разбегаться. Из-за просчетов в ходе планирования сухопутных операций, турки также сумели разбить высаженные десантные отряды, оттеснив их к Наварину. Началась осада крепости с суши. Под угрозой нападения турецкой эскадры Спиридов вывел линейные корабли из Наваринской гавани и отправился на соединение со второй эскадрой адмирала Эльфинстона.

22 мая эскадры благополучно соединились, однако затем в дело вмешался «человеческий фактор». Несмотря на то, что адмирал Джон Эльфинстон по чину был младше Григория Андреевича, он заявил, что не будет подчиняться ему. Проблему решил Алексей Орлов, который, взорвав крепостные стены, покинул Наварин, и присоединился к ним 11 июня. Он принял на себя главное начальство и повел эскадры на встречу с турецим флотом с единственной надеждой уничтожить его и овладеть морем.

Несмотря на то, что султан ясно повелел разбить дерзких пришельцев, главнокомандующий всем турецким флотом Ибрагим Хосамеддин был знаменит своей осторожностью и нерешительностью. При встрече турецкие силы, состоящие из восемнадцати судов, бросились отступать. Три дня длилась погоня, пока, наконец, более быстроходные корабли турков не скрылись из виду. Замысел противника был очевиден и заключался в том, чтобы завлечь русские корабли в лабиринты Архипелага, собрать все свои силы и нанести окончательный удар. Также в помощь Хосамеддину султан послал вице-адмирала Гассан-пашу, имевшего прозвище «Крокодил морских сражений». Это был храбрый моряк и опытный флотоводец, одержавший ряд морских побед. Поговаривали, что на кораблях алжирец расхаживал с львицей на поводке. «Я разыщу русских и устрою из их кораблей фейерверк», – пообещал он султану. Однако Спиридов и сам искал встречи с ним.

П.-Ж. Волэр. "Бой в Хиосском проливе"

Наконец, 23 июня неприятель был замечен в Хиосском проливе. Экипажи русских кораблей получили возможность лицезреть почти весь турецкий флот, выстроенный в двойную дугообразную линию в шахматном порядке. Корабли второй линии стояли в промежутках между кораблями первой и могли вести огонь всем бортом. Общее количество составляло шестнадцать линкоров, шесть сорокапушечных фрегатов, около шестидесяти бригантин, полугалер и прочих судов. На борту находилось пятнадцать тысяч человек и свыше 1400 орудий, причем одновременный огонь могли вести примерно 700 орудий.

Русская эскадра уступала противнику по численности вдвое (девять линейных кораблей, три пинка, три фрегата и один пакетбот плюс тринадцать мелких призовых и зафрахтованных судов), на которых находилось 6500 человек и 600 орудий. О своих впечатлениях от увиденного Орлов написал императрице: «Ужаснувшись, я был в неведении, что предпринимать мне должно?». Оробевший главнокомандующий предпочёл уступить разработку плана действий Григорию Андреевичу.

Всю ночь команды кораблей готовились к бою, а утром 24 июня 1770 года началось Хиосское сражение. Нападение повели русские. В полном молчании их корабли в кильватерной колонне, не открывая огня, пошли на сближение с противником перпендикулярно к его линии. Первой колонной командовал сам Григорий Спиридов, вторая колонна шла под флагом Орлова, третья – Эльфинстона. Несколько мелких судов под командованием Ганнибала прикрывали фланги. Сближение длилось четыре часа, что в сочетании с полным молчанием привело турецкий флот в замешательство. Противник открыл огонь по эскадре, едва она подошла на расстояние выстрела. Русские суда нанесли сосредоточенный удар по авангарду и части турецкого центра лишь после сближения на дистанцию в 50-70 метров. Быстрота, натиск, внезапный шквальный огонь и флот турков начал терять управление. Замысел адмирала ломал привычные основы линейной тактики и оправдался полностью. 35 лет спустя подобный способ ведения морского боя использует Нельсон в Трафальгарском сражении.

Когда передовой корабль «Европа», внезапно сделав поворот, вышел из строя, ведущим стал «Святой Евстафий» с адмиралом на борту. На линейный корабль обрушился огонь сразу трех турецких судов. Григорий Андреевич расхаживал на шканцах в парадной форме, с обнаженной шпагой и при всех орденах, хладнокровно руководя сражением и подбадривая матросов. На корабельном юте звучала музыка: «Играть до последнего! – таков был приказ адмирала.

Неприятельский огонь перебил снасти на «Евстафии», лишив его способности самостоятельного передвижения. Корабль отнесло прямо на флагмана турецкой эскадры – 84-пушечный «Реал-Мустафу». Когда «Святой Евстафий» вонзился в него бушпритом, матросы с обоих судов бросились в яростную рукопашную схватку. Бились насмерть. На «Реал-Мустафе» начался пожар, который вскоре перекинулся и на «Евстафий». Русские моряки на шлюпках пытались оттащить корабль от турецкого судна, но безрезультатно. В соответствии с требованиями Морского устава адмирал Григорий Спиридов покинул гибнущий корабль, перенеся свой флаг на «Трёх Святителей» и продолжая руководить морским сражением. А через несколько минут рухнула объятая пламенем грот-мачта «Реал-Мустафы», обломки ее попали в пороховой погреб «Евстафия». Корабль взорвался, через пару мгновений его судьбу разделил и «Реал-Мустафа».

И. Айвазовский. «Чесменский бой»

Взрыв флагмана вызвал настоящую панику среди турецких кораблей. Дабы не загореться, они в спешке отходили от страшного места прямо в Чесменскую бухту. Многие из них сталкивались друг с другом, что только усиливало общую сумятицу. Паника явно была несоразмерна сложившийся ситуации – ведь потерян был лишь один корабль, а командующий боем Гассан-паша спасся, уплыв на шлюпке на «Капудан-пашу», откуда мог продолжать руководить боем. Наблюдая, как турки прячутся под прикрытие береговых батарей в тесной акватории Чесменской бухты, Григорий Андреевич сказал: «Сие убежище их будет и гроб их».

25 июня вечером на линейном корабле «Три Иерарха» собрался военный совет под председательством графа Алексея Орлова. Численное превосходство, как и прежде, оставалось на стороне турецкой эскадры. Суда противника были более быстроходны, а на случай безветрия их сопровождали буксировочные гребные галеры. Однако враг был деморализован и заперт в тесной бухте, поэтому большинство моряков высказалось за немедленные и решительные действия. План разгрома врага был предложен Спиридовым и Ганнибалом. Идея заключалась в том, чтобы взорвать рядом с вражеским флотом несколько не представлявших ценности транспортных судов, пропитанных скипидаром и нагруженных горючими материалами – селитрой, серой, смолой, а также оснащенных крючьями, чтобы зацепиться за надстройки неприятельского судна. Для осуществления замысла требовалось не только подготовить зажигательные судна, но и найти людей, хладнокровных и не боявшихся рискнуть жизнью. Известно, что команды набирались из добровольцев. Всего было подготовлено четыре брандера.

Чесменский бой состоялся в ночь на 26 июня 1770 года. Линейные корабли русских вошли в бухту и вступили с неприятельским флотом в бой, отвлекая внимание турков на себя. Спиридов с «Трех Иерархов» отдавал приказания, командуя атакой. В два часа ночи, уничтожив два турецких корабля, русский флот прекратил огонь, и в бухте появились брандеры. Туркам удалось расстрелять лишь два из них. Третий брандер добрался до первой линии вражеских судов, но прижался к уже горевшему кораблю. Команда под предводительством будущего контр-адмирала и основателя Севастополя Томаса МакКензи оставила брандер и сошла на берег. Там моряки сумели захватить несколько мелких судов и вернуться к основному флоту.

Последнее зажигательное судно под командованием лейтенанта Дмитрия Ильина сцепилось с 84-пушечным турецким кораблём. Ильин с командой успел покинуть брандер, страшной силы взрыв он услышал, подплывая к своим. Брандер и турецкое судно взлетели на воздух одновременно. Взрыв разметал пылавшие обломки по всему рейду и по палубам неприятельских кораблей, подпалив большинство из них. Русские корабли возобновили огонь, но это было уже излишним, пламя, уничтожало суда турков одно за другим. Некоторые гребные суда затонули или опрокинулись от множества бросавшихся в них людей. Взрывы продолжались до восьми часов утра. У турок к этому времени сгорело шестьдесят три корабля, в огне погибло свыше десяти тысяч человек. Русские потеряли одиннадцать человек и успели захватить один турецкий корабль и шесть галер. Впечатление от Чесменского сражения и в России, и в Турции, и в европейских странах было огромно.

Чесма была наивысшим достижением Григория Спиридова, крупнейшим успехом Архипелагской экспедиции. Императрица удостоила его ордена святого Андрея Первозванного, а он сам требовал незамедлительно, пока противник не опомнился, плыть к Дарданеллам, через Босфор и Мраморное море пробиваться в Черное. С его планом согласились все моряки, однако главнокомандующий Орлов принял другое решение, и к Дарданеллам с целью блокировать их поплыл Эльфинстон. С задачей англичанин не справился, а кроме того совершил ряд должностных преступлений и разбил на рифах свой самый большой линейный корабль «Святослав». После этого Орлов отстранил его от командования, выслав в Россию. А вскоре и сам Орлов отправился на лечение, оставив Спиридова в качестве главнокомандующего флотом.

Григорий Андереевич занялся обустройством острова Парос – новой базы русского флота: здесь были возведены укрепления, построено адмиралтейство, больницы, магазины, церковь; организован док для ремонта кораблей; размещен лагерь для сухопутных войск. Сюда же шли подкрепления из Кронштадта, и в крейсерство уходили отряды кораблей с целью пресечения поставок сырья и продовольствия из Греции в Стамбул. Только за 1771 год было захвачено около 180 турецких торговых судов. В 1770-1772 годах русский флот под руководством Спиридова продолжал боевые действия, которые заключались в поиске скоплений турецких кораблей и их уничтожении. Сухопутные экспедиции крупных результатов не приносили – среди албанцев и греков, деморализованных первыми провалами, восстание никак не разгоралось, a десанты русских были слишком малы для решительных действий. В начале 1771 года Григорий Андреевич принял в русское подданство восемнадцать островов Архипелага. По окончанию войны он мечтал сохранить их за Россией. «Англичане и французы с радостью бы дали не один миллион червонцев за обладание такой базой в Средиземном море», – говорил он. К сожалению, его соображения не заинтересовали Орлова и Румянцева.

К лету 1772 года здоровье 59-него Спиридова совсем расшаталось. Вернувшийся к эскадре Орлов, предоставил адмиралу отпуск в Ливорно. Перемена климата на какое-то время помогла, в марте 1773 года Григорий Андреевич вернулся и вступил в командование русским флотом. К этому времени турки уже признали господство русских на море и вели операции лишь против прибрежных крепостей. Спиридов предпринял крупную экспедицию к берегам Египта и Сирии с целью оказать поддержку вспыхнувшему там восстанию. Несмотря на то, что экспедиция сожгла ряд портов и мелких кораблей, успеха она не имела, кроме того что отвлекла на себя крупные неприятельские силы. К сожалению, оставаться до победы в Архипелаге Григорий Андреевич не смог. Снова обострилась болезнь, постоянные головные боли, припадки, а также разраставшийся конфликт с Орловым вынудили его подать летом 1773 года в отставку. В феврале 1774 года Спиридов сдал эскадру вице-адмиралу Андрею Елманову и уехал в Россию. За безупречную многолетнюю службу, исключительные заслуги перед Отечеством адмиралу дали право на пенсию соразмерно «полному жалованию его чина».

Дома Григорий Андреевич прожил шестнадцать лет. За это время он лишь один раз облачился в свой парадный мундир – после того как получил известие о победе Ушакова при Фидониси. Победу Ушакову принесло сознательное повторение маневра, который Спиридов выполнил при Хиосе – уничтожение вражеского флагмана. Но если у Спиридова во многом это получилось благодаря случайности, то для Федора Федоровича стало основным методом достижения победы в сражениях с турками. Умер Григорий Андреевич в Москве за два месяца и восемнадцать дней до Керченской победы эскадры Ушакова – 19 апреля 1790 года. Похоронили адмирала в его имении, селе Нагорном Ярославской губернии, в склепе церкви, построенной ранее на его средства. На похоронах среди местных крестьян присутствовал и его лучший друг – контр-адмирал Степан Петрович Хметевский, капитан «Трёх Иерархов» в Чесменском бою.

По материалам ресурса http://100.histrf.ru/ и книг: А.А. Чернышева «Великие сражения русского парусного флота», Е.С. Юнга «Адмирал Спиридов»