«К выселению приступить немедленно…» История депортации корейцев Дальнего Востока. Историческая правда о переселении корейцев

КОРЕЙЦЫ - ЖЕРТВЫ ПОЛИТИЧЕСКИХ РЕПРЕССИЙ В СССР. 1934-1938 ГГ.
КНИГА ШЕСТАЯ
Авторы проекта и составители:
КУ-ДЕГАЙ Светлана, КИМ Владимир Дмитриевич
Место издания: Москва
Издательство «Возвращение»
Год издания: 2005
Тираж: 500 экз.

Издание осуществлено при поддержке Пак Валентина Петровича,
Председателя Общественного Фонда «Единство» Приморского края

Шин Владимир Николаевич.
К выходу шестой книги «Корейцы - жертвы политических репрессий в СССР, 1934-1938 гг.»

Ку-Дегай Светлана.
Предисловие

Мартиролог

Фотографии из архивно-следственных дел

Фрагменты из архивно-следственных дел Ким Григория Тимофеевича, Ким Софьи Сергеевны, Пак Тен Сук, Ким Павла Как-Сейвича, Чен Мина (Се Чо)

Чжен Ин-Су.
«Запомни этот день, внучек мой Ин-Су»

Ким Владимир Дмитриевич.
Послесловие

Документы 1930-х гг. о депортации корейцев

Список сокращений

Источники и литература

Предисловие

Книга шестая «Корейцы - жертвы политических репрессий в СССР, 1934-1938 гг.» включает имена репрессированных в республиках Средней Азии - Казахстане, Узбекистане и Киргизии.

Долгое время при сборе материала по регионам бывшего СССР Узбекистан оставался белым пятном. В Московском «Мемориале» я узнала адрес недавно созданного в г. Ташкенте Музея истории политических репрессий и Фонда «Шахидлар Хотираси».

Председатель фонда доктор философских наук профессор Наим Фотихович Каримов на мою просьбу о сведениях по репрессиям в Узбекистане дал мне телефон Владимира Дмитриевича Кима, в картотеке которого было 369 фамилий и имен репрессированных корейцев в Республике Узбекистан.

Так появилась возможность объединить списки по Казахстану, Киргизии и Узбекистану и выпустить отдельную книгу о репрессированных корейцах в республиках Средней Азии.

Безусловно, в шестой книге перечислены не все имена, поэтому поиски должны быть продолжены. Насколько это возможно - будет зависеть от многих обстоятельств. По Узбекистану и Киргизии мы располагаем только данными об арестах и, в лучшем случае, данными об исполнении приговоров и реабилитации.

Ким Владимир Дмитриевич родился 24 сентября 1933 года в городе Владивостоке Приморского края Российской Федерации. В 1937 году во время насильственного выселения корейского населения в республики Средней Азии погибли его родители и близкие родственники. Он воспитывался в детских домах. В 1952 году был призван в ряды Советской Армии. Служил на кораблях Краснознаменного Балтийского флота. После окончания юридического факультета Ташкентского государственного университета работал учителем истории, директором школы. С 1980 года - адвокат Ташкентской областной коллегии адвокатов и заведующий юридической консультацией.

Член Союза писателей Республики Узбекистан, доктор юридических наук, действительный член Международной академии наук.

Имеет награды, в том числе Почётный знак Президента Республики Корея.

Более двадцати лет занимается историей политических репрессий в СССР.

Выпущены книги: «Туманган - пограничная река» (1994 г.), «Эшелон-58» (1995 г.), «Правда - полвека спустя» (1999 г.) Они переведены на корейский язык и изданы в Сеуле. Готовятся к изданию книги «Эшелон-58... ушел навсегда», «Кровью орошённый Туманган».

КУ-ДЕГАЙ Светлана

Послесловие

В предыдущие пять книг включены списки жертв политических репрессий в регионах бывшего Союза, в основном в Российской Федерации, в данную книгу вошли списки политически репрессированных по месту прибытия в Узбекистан, Казахстан и другие республики Средней Азии.

На основании секретного Постановления № 1428-326 ее от 21 августа 1937 года СНК Союза ССР и Центрального комитета ВКП(б) «О выселении корейского населения из пограничных районов Дальневосточного края» наибольшее число корейцев было выселено в Узбекистан и Казахстан.

В 1936 году в Дальневосточном крае проживало 204 тыс. корейцев . К началу массового выселения было арестовано 2,5 тыс. человек, в основном, это были партийные работники, военные от рядового до командного составов, учителя, врачи и руководители колхозов, совхозов, учреждений и организаций.

По прибытии в Среднюю Азию и Казахстан органы НКВД докладывали Центру: выселено 172 597 человек, из них в Узбекистан - 76 525 . Возникает вопрос - где остальные 28 903 человека?

Точный ответ на поставленный вопрос не дадут ни архивные материалы, ни статистические отчеты, ни органы НКВД как на местах, так и в высших эшелонах власти. Не было никакого учета, а карательным органам это и не нужно было. Можно только предположить, что стало с этими людьми.

Во-первых, продолжавшаяся репрессия на местах по прибытии.

Во-вторых, смерть людей в пути следования (в товарных вагонах, предназначенных для перевозки скота и находящихся в антисанитарном состоянии) вследствие отсутствия элементарной медицинской помощи, питания.

В-третьих, массовые заболевания на местах, ранее не наблюдавшиеся на Дальнем Востоке, такие как малярия, кишечные, а также резкая перемена климата в связи с изменением места жительства.

В-четвертых, тяжелые жилищно-бытовые условия (первую зиму выселенцы, в основном, жили в землянках), отсутствие средств к существованию (по тем или иным причинам на работу не принимали).

Все вышеуказанные факторы трагически повлияли на судьбу 28 903 человек - смерть или арест. Спустя почти полвека корейское население к середине 1985 года достигло 410 тыс., т.е. увеличение населения за 50 лет составило 206 тыс. человек, примерно равное численности до выселения.

Отсутствие какого-либо официального учета или регистрации выселенцев, кроме арестованных, подтверждается следующим фактом, к большому сожалению, передаю дословное содержание полученного мною письма от Госархива Управления архивами и документацией Атыраусской (бывшей Гурьевской) области №4-9/27 от 05.04.2004 г.: «На Ваш запрос от 25 февраля 2004 года сообщаем, что при просмотре документов архивного фонда Исполкома Гурьевского областного Совета н/д /ф. 855 в списке корейцев-переселенцев, проживавших в г. Гурьеве на 01.11.1938 г., за № 189 числится Ким Чуксин (по документу), место работы - Облстройтрест, должность - пильщик, адрес - ул. Морская, 56, состав семьи - 8 человек. Основание: ф. 855, оп. 1, д. 40, л. 20».

На мою просьбу назвать пофамильно эти восемь человек, в том числе указать, числюсь ли я, Ким Владимир, мне дали объяснение, что не могут ответить в связи с тем, что фамилия, имя, год рождения членов семьи не даны, указываются только данные главы семьи. Из этого видно, каким было отношение к человеческим судьбам, людей считали поголовно, как скот.

О депортации корейского населения с Дальневосточного края в холодную осень 1937 года опубликованы многочисленные материалы, имеются различные точки зрения. Одни исследователи считают, что это нужно было для освоения пустынных земель и камышовых тугаев, выращивания риса, другие полагают, что эта историческая предпосылка была вызвана необходимостью для установления диктатуры в верхушках Кремля во главе с И.В. Сталиным. Диктатор империи и ее центр всегда рассматривали Среднюю Азию и Казахстан местом ссылки неблагонадежных. Придерживаясь данной гипотезы, тоталитарная власть переселила в эти регионы и другие «провинившиеся» малочисленные народы. Корейцы с Дальневосточного края стали первыми, за ними последовали немцы Поволжья, чеченцы, ингуши, карачаевцы, турки-месхетинцы с Кавказа, крымские татары. Считаю, что ни одна из вышеуказанных концепций по данному вопросу не подходит. Надо исходить прямо - из антиконституционного, сталинско-молотовского Постановления «О выселении корейского населения из пограничных районов Дальневосточного края» от 21 августа 1937 года и меморандума № 516, адресованного УНКВД Комиссару Госбезопасности 111-го ранга Люшкову, где четко сказано - в целях пресечения проникновения японского шпионажа в Дальневосточный край провести следующие мероприятия:

Выселить все корейское население (перечисляются прежде всего пограничные районы, а затем весь Дальневосточный край, п. 2). К выселению приступить немедленно и закончить к 1 января 1938 года, при этом цинично рекомендуют органам не чинить препятствий желанию переселяемых корейцев к выезду за границу, допуская упрощенный порядок перехода границы, и заботливо обязывают (п. 11) увеличить число пограничных войск на 3 тыс. человек в целях уплотнения охраны границ в районах, откуда переселяются корейцы.

На основании этого грозного документа, подписанного диктатором Сталиным и его подручным В. Молотовым, а также его главным исполнителем Н. Ежовым 24 августа 1937 года, издается приказ, и подручному Люшкову даются директивы о его немедленном исполнении.

Рассмотрим, что представлял собой этот гуманный акт - упрощенный переход границы. Согласно Закону о пограничных войсках СССР 1935 года последним предоставлялись большие полномочия - в 22-километровой полосе пограничники могли остановить или задержать каждого подозрительного, подвергнуть его проверке документов и обыску, в случае нарушения границы - аресту. Пограничная охрана имела право и на применение оружия с тем единственным условием, чтобы пули не ложились на территорию иностранного государства.

Учитывая границы Манчжурии с Кореей, где находилось войска численностью около 1 млн., и отношение к корейскому населению японцев и органов НКВД края, куда входили пограничные войска, можно представить, какое последствие могли иметь желающие перейти границу по вышеуказанному Постановлению.

Что касается пресечения проникновения японского шпионажа в Дальневосточный край, действительно, военно-политическая обстановка в 30-х годах обострилась. На Западе, в Германии, в 1933 году к власти пришел Гитлер, вынашивавший план господства над миром. На Востоке молодой хищник - империалистическая Япония, которую не удовлетворяло островное положение и которая, в свою очередь, вынашивала план господства на всем Азиатском материке. Без объявления войны Китаю и СССР эти планы осуществиться не могли. Покорив Маньчжурию, Япония планировала захватить Монголию и Приморье, установить свое господство до Урала.

Зная хищнический план империалистической Японии, высшее руководство СССР готовилось к укреплению восточной границы СССР с Монголией, где японские войска сосредоточили более 1 млн. воинов Квантунской армии. Последние все чаще провоцировали конфликт на Дальневосточных границах СССР и МНР. Советский Союз делал все возможное, чтобы эти конфликты локализовать, не доводя до военных действий с Японией. Во избежание войны Советский Союз 4 января 1933 года предложил заключить пакт о ненападении. Однако Япония долгое время воздерживалась и лишь в 1935 году дала ответ - отрицательный. Провокационные действия со стороны Японии продолжались. Только в 1935 году было зарегистрировано 80 пограничных инцидентов, в 1936 году советская пограничная охрана задержала 137 японских агентов .

Советское правительство, располагая сведениями о подготовке и нападении Японии на Советский Союз с первоначальным захватом Монголии, 27 ноября 1934 года заключило с МНР соглашение. Спровоцированные Японией бои на монгольско-маньчжурской границе в феврале 1936 года явились серьезной угрозой начала войны между Японией и Монголией с последующим захватом Японией территории Приморского края и оккупацией до Байкала. 1 марта 1936 года И.В. Сталин в ходе состоявшейся беседы с Председателем американского газетного объединения «Скрикс-Говард Ньюспейперс» Роем Говардом заявил: «В случае если Япония решится напасть на Монгольскую Народную Республику, покушаясь на ее независимость, нам придется помочь Монгольской Народной Республике» .

Данное заявление на время охладило Японию, которая не рискнула начинать войну против Монголии и СССР.

Из показаний бывшего начальника штаба Квантунской армии Итагаки на Токийском процессе 16 октября 1946 года о событии в районах озера Хасан в 1938 году и реки Халхин-Гол в 1939 году: «Если посмотреть на карту Восточной Азии, то с первого взгляда станет ясно, что внешняя Монголия занимает важное положение с точки зрения влияния Японии и Маньчжурии и является очень важным районом, прикрывающим Сибирскую железную дорогу - магистраль, связывающую Советский Дальний Восток с Европейской частью СССР. Следовательно, если внешняя Монголия будет присоединена к Японии и Маньчжурии, то безопасности Советского Востока будет нанесен сильнейший удар. В случае необходимости можно будет вытеснить влияние СССР с Дальнего Востока почти без борьбы. Поэтому армия планирует распространение влияния Японии и Маньчжурии на внешнюю Монголию всеми средствами, имеющимися в ее распоряжении» .

Японский премьер-министр, отставной генерал Танака Гиити составил знаменитый меморандум, который был адресован императору: «Захват Маньчжурии и использование ее в качестве плацдарма агрессии позволили бы ударным группировкам японской армии наносить удары по любым дальневосточным районам. В случае успеха можно было бы перерезать Амурскую и Уссурийскую железные дороги и захватить Приморье» .

«К концу 1941 года у Дальневосточных границ СССР была сосредоточена группировка японских войск, насчитывающая свыше 700 тыс. человек, а к январю 1942 года численность Квантунской армии достигла 1 млн. 100 тыс. чел. К началу Второй мировой войны на Дальнем Востоке и в Забайкалье были вынуждены держать 39 дивизий, общая численность советских войск в этом регионе составила 1 млн. 343 тыс. человек» .

Вот в таких условиях высшее руководство страны предпринимало меры безопасности на дальневосточной границе. О каком освоении целинных земель Узбекистана и пустынной степи Казахстана для сельскохозяйственного производства могла идти речь? Какая-либо розыскная оперативная работа по выявлению иностранной японской агентуры не проводилась, не учитывались патриотические чувства корейского населения, преданность Советскому Союзу за приют в тяжелые годы борьбы против японских колонизаторов, оказавшихся в русском Приморье и с оружием в руках отстаивавших Советскую власть, поверивших в ложные обещания командования и Советского Правительства освободить Корею от империалистической Японии после освобождения Приморья от японских империалистов и белогвардейцев. Как известно, в Дальневосточном крае, только по архивным данным, действовало 47 партизанских отрядов .

В Приморье была Корейская социалистическая партия во главе с Ли Дон Хви. В русском Приморье было объявлено о рождении Корейского Временного Правительства - Корейского народного собрания во главе с такими выдающимися патриотами, как Ли Дон Хви, Ан Чжун Гын, Хон Бом До, Ре Ун Хен и многих других. Они боролись за освобождение Кореи, и сотни тысяч погибали, чтобы освободить Родину от японского колониального гнета.

Пройдут десятки лет, уйдут последние живые свидетели трагедии 1937 года. Горько слышать от отдельных лиц, что это было давно, некоторые очевидцы данной трагедии считают это чуть ли не благом для корейского населения.

Мы должны жить и работать, будучи уверенными, что подобная трагическая история не повторится, людям, которые пережили это трагическое насильственное переселение, я могу сказать эти слова в утешение».

В другом номере той же газеты от 29 апреля того же года была напечатана статья «В постоянном поиске», в которой говорится: «Насильственно поднятые с насиженных мест корейцы ехали в товарняках, не зная, куда они едут и почему они должны переезжать».

На данную публикацию пенсионер Ли Николай в редакцию газеты «Ленин кичи» написал письмо, где он высказывает свою точку зрения: «В этих двух статьях было неправильно использовано слово «насильственное». Выходит, что корейцы действительно не знали, куда их переселяют и за что, просто подверглись репрессии. Это я считаю абсолютно неправильным. На мой взгляд, авторы не уяснили для себя положение в стране в те годы, причины, вызвавшие переселение, и безосновательно критикуют действия правительства. В связи с этим хочу сказать несколько слов.

Когда решаются вопросы государственной важности, не обязательно каждого спрашивать о его желании переселиться. Нет ничего страшного в том, что многие не знали, куда и зачем их переселяют. Но, насколько я знаю, представители НКВД проводили разъяснительную работу с указанием адреса переселения, в частности, в Казахстан выращивать рис.

Переселять целый народ, даже в интересах государства, - не такое уж простое дело. Представьте, сколько надо средств и миллионов рублей затратить, чтобы морем, железной дорогой отправить за тысячи километров людей. А авторы пишут, почему переселенцев везли не в пассажирских поездах, а на товарняках. Чтобы переселить 180 тыс. человек в пассажирских вагонах, сколько нужно времени и средств?

Я считаю, что авторы приводят свои доводы лишь для того, чтобы обвинить все действия 37-го года. По-моему, переселение корейцев с Дальнего Востока было правильным политическим актом, и в связи с этим хочу изложить свою позицию по этому вопросу.

Переселение было необходимой и правильной политикой. И это не было насильственным переселением.

Я уже 27 лет живу в Каратальском районе Талдыкурганской области. И хорошо знаю историю этого края. Сейчас в нашем совхозе «Дальний Восток» живут дружной семьей люди различных национальностей. Есть в совхозе трехэтажная школа, двухэтажные ясли, Дворец культуры, универмаг и другие здания. Если бы мы тогда не приехали сюда, то всего этого не было бы у нас.

Николай Ли, пенсионер, Каратальский район, Талдыкурганская обл.».

Другой пример. В июле 2003 года я был приглашен на совещание активов культурной автономии Приморского края в г. Уссурийск. Наряду с другими вопросами обсуждали книгу Николая Чена «Дети своего народа», рассказывающую о приморских корейцах. При обсуждении проблемы о депортации корейской нации один бизнесмен лет 35-40 (фамилию я не называю по понятным причинам), бросил реплику: «Проблема депортации для меня как оскомина на зубах. Сколько можно писать об этом». В зале воцарилась тишина. Никто ему не ответил. Совещание продолжалось.

Молодому, видно, преуспевающему бизнесмену не понять вернувшихся к родным местам своих предков в ином качестве, ином геополитическом мире, ином статусе. Ему этого не понять - он здесь желанный, пользуется большим авторитетом, в период бурно развивающейся рыночной экономики имеет крупный капитал, не признает национальности, живет в нынешних реалиях. Это не его вина. Родившись в 60-70-х годах XX века, он избежал национальной трагедии своего народа. Для него это было давно, как для нас изучаемая в школе история древнего мира.

Государственная политика шпиономании по отношению к корейскому народу продолжала преследовать уже в местах высылки в Узбекистан, Казахстан. Преследуемые в подавляющем большинстве были неграмотными, работали колхозниками, поливальщиками, счетоводами, строителями и др. Но черное колесо репрессии продолжало пожирать невинных жертв. Их имена публикуются в данном издании. По моим данным, это еще не все. Поиск репрессированных продолжается. Семьи выдающихся сынов корейского народа, в частности первого секретаря Посьетского райкома партии, делегата XVII съезда ВКП(б) Кима Афанасия Арсеньевича, выселили в Узбекскую ССР, Ташкентскую область, Нижнечирчикский район, колхоз им. Энгельса. Его супруга Югай Екатерина Николаевна работала в местной школе учительницей. Каждый раз, обращаясь в высшие органы НКВД СССР, Верховный суд и другие инстанции, она получала на казенном бланке штампованный ответ: «Ваш муж находится в отдаленном лагере без права переписки с семьей» . Не дождавшись вестей о судьбе мужа, скончалась в г. Евпатория Крымской области в 1971 году.

Другой видный деятель, Ким Михаил Михайлович, начальник политотдела совхоза им. Сун Ят Сена, делегат XVII съезда ВКП(б), тоже был арестован, и его семья была выслана в глубокий казахский аул, расположенный в 250 км от г. Актюбинска.

Семьи выдающихся сынов корейского народа волею судьбы избежали второго колеса репрессий в местах выселения. Супруга Кима Михаила Михайловича Ким Вера Гавриловна работала учительницей, скончалась 3 марта 1992 года, похоронена в г. Семипалатинске.

Все судебные процессы над невинными людьми были заказными. Главный заказчик - тиран, кремлевский деспот Сталин. Остальные были исполнителями, впоследствии их тоже постигла участь репрессированных, с которой несколько повременили, чтобы они могли до конца выполнить заказ.
На мой взгляд, сценарий репрессий по отношению к корейскому населению, партийному, военному и хозяйственному руководству ДВК имеют аналогию с действиями спецслужб Германии в 1938 г.

После назначения Люшкова Генриха Самойловича начальником Управления НКВД ДВК за короткий период были уничтожены и обезглавлены все высшие партийные хозяйственные руководители края и командный состав Краснознаменной армии и УГБ ДВК.

Фашистская Германия сфабриковала якобы документальную информацию о «заговоре военных» в СССР во главе с М.Н. Тухачевским против И. Сталина. Этот сверхсекретный документ через Президента Чехословакии Э. Бенеша в мае 1937 года передали в Кремль И.В. Сталину. Впоследствии он сыграл роковую роль в судьбе высшего командного состава Красной Армии накануне Второй мировой войны.

История спецслужб могущественных стран мира не знает подобного прецедента, когда сотрудник спецслужбы высокого ранга, обладавший огромными полномочиями, за короткий период мог изменить Родине, перейти на службу врага и сотрудничать с высшим руководством японской армии. Возможно, если когда-нибудь секретный архив Генштаба японской армии и спецслужбы будет предан огласке, тогда появится просвет.

Говоря о предательстве Люшкова и его последствиях, повлиявших на судьбы корейского народа в трагическом 1937-м, хотел бы остановиться на следующем. По тематике депортации 1937 года корейского населения из ДВК во многих изданиях научно-исследовательской литературы, а также в периодической печати встречаем написание переселение и выселение. Правильно считать выселение. В Белой книги о депортации неоднократно подчеркивается «историческое творение тоталитарного режима», повторяются слова выселение, выселить.

В соответствии с Уголовным кодексом Российской Федерации, принятым на II сессии ВЦИК и введенным в действие 1 января 1927 года, выселение согласно ст. 20 является уголовным наказанием, согласно пункту «ж» той же статьи выселение - это удаление из пределов РСФСР или отдельной местности с обязательным поселением в других местностях или без этого, или с запрещением проживания в отдельных местностях либо без такого запрещения.

Далее, в соответствии со ст. 36 данного Уголовного кодекса РСФСР, в диспозиции этой статьи удаление из пределов данной местности с обязательным поселением в иных местностях может быть применено судом лишь в случаях осуждения за преступления, предусмотренные ст.ст. 58-2 - 58-14 УК РСФСР.

Следовательно, всю корейскую нацию обвиняли по вышеуказанным статьям УК РСФСР. Рассмотрим лишь ст. 58-2 - Вооруженное восстание или вторжение в контрреволюционных целях на советскую территорию вооруженных банд, захват власти в центре или на местах в тех же целях и, в частности, с целью насильственно отторгнуть от Союза ССР и отдельной союзной республики какую-либо часть ее территории или расторгнуть заключенные Союзом ССР с иностранными государствами договоры влекут за собой - высшую меру социальной защиты - расстрел или объявление врагом трудящихся с конфискацией имущества и с лишением гражданства союзной республики и тем самым гражданства Союза ССР и изгнанием из пределов Союза ССР навсегда, с допущением, при смягчающих обстоятельствах, понижения до лишения свободы на срок не ниже трех лет, с конфискацией всего или части имущества / 6 июля 1927 г. / СУ № 49, ст. 330 II .

Что касается слова переселение - это перемещение внутри страны в населенные пункты в целях заселения районов для освоения природных ресурсов. Переселение осуществляют в порядке общественного набора или призыва, переселенцы выезжают семьями, отдельными бригадами, колхозами, совхозами, им предоставляют льготы, оплачивают проездные, выдают гарантийные суммы, в течение определенного времени освобождают от налогов.

В дореволюционное время из центральных районов России в Приморский край переселяли для освоения Дальнего Востока. Первоначально переселялись морским путем от Одессы через Суэцкий канал во Владивосток. Добирались 40-50 суток, им выдавали ссуду, дорожные расходы, в течение трех-пяти лет освобождали от земельной ренты, т.е. государство поощряло переселение на добровольных началах. Поэтому для корейцев в трагическом 1937 году однозначно было насильственное выселение. Политика геноцида, думаю, в комментариях не нуждается.

Благодаря выходу серии книг «Корейцы - жертвы политических репрессий» удалось увековечить память лучших сынов и дочерей корейского народа, ставших жертвами политических репрессий.

Историю своего народа надо знать не только по достижениям в области литературы и искусства, науки и техники, выдающимся личностям, но и по трагическим страницам. Корейский народ прошел траурную полосу в истории советских корейцев в 30-40-х годах XX века.

Эту правду должны знать сегодня, завтра, всегда. И серия книг «Корейцы - жертвы политических репрессий», вышедших и тех, что выйдут в свет, станет вечным памятником преждевременно, невинно ушедшим в мир иной, послужит напоминанием нынешнему и будущему поколениям о трагической судьбе многострадального корейского народа в 30-40-х годах прошлого столетия.

Владимир КИМ,
доктор юридических наук,
член Союза писателей Республики Узбекистан
Уголовный кодекс РСФСР, редакция 1926 года. - С. 27-28.

Согласно Решению Политбюро ЦК ВКП(б) № П51/734 от 21 августа 1937 года «В целях пресечения проникновения японского шпионажа в ДВК, провести следующие мероприятия: … выселить все корейское население пограничных районов ДВК…. и переселить в Южно-Казахстанскую область в районы Аральского моря и Балхаша и Узбекскую ССР».

Депортация мотивировалась тем, что 7 июля 1937 года — японские войска вторглись в Китай, а Корея была в то время частью Японской империи. Обвинений в «пособничестве врагу» корейцам ДВК как народу не предъявлялось. Репрессиям подвергались также бывшие граждане про-японского государства Маньчжоу-Го и бывшие служащие Китайско-Восточной железной дороги (Приказ НКВД от 20.09.1937 г. № 00593).

Тема депортации корейцев с Дальнего Востока в течение долгого времени оставалась в числе запрещенных, поэтому данные о погибших и численности переселенцев разнятся.

Корейцам давали минимальный срок на сбор вещей, а потом грузили в подготовленные эшелоны. Депортация осуществлялась на литерных эшелонах с заранее указанным местом погрузки и временем отправки. Эшелоном руководил начальник, которому подчинялись старшие по вагонам из числа проверенных корейцев. Эшелон состоял в среднем из 50 людских вагонов, одного «классного» (пассажирского), одного санитарного, одного кухни-вагона, 5-6 крытых грузовых и 2 открытых платформ. «Людские» вагоны представляли собой товарные вагоны, оборудованные двухъярусными нарами и печкой-буржуйкой. В одном вагоне перевозились 5-6 семей (25-30 человек). Время следования из Приморья до станций разгрузки в Казахстане и Узбекистане занимало 30-40 дней. Перед погрузкой у людей изымались паспорта. Каждый вагон был «агентурно обеспечен».

Число смертей во время перевозки, включая жертвы аварии одного эшелона на станции Верино под Хабаровском, составляет, по разным источникам - несколько сотен.

По сталинским меркам условия переселения были относительно гуманными: выселяемым разрешалось брать с собой имущество, им обещали компенсацию, а желающих даже выпускали за границу. Но позже выяснилось, что переселенцев привозили зимой в необжитые районы, где приходилось размещаться в спешно вырытых землянках, а компенсаций все не было.

Vласть публикует "Дневник памяти" Лидии Цхай, выселенной в Казахстан в 1937 году.

Имя: Лидия Цхай

Место выселения: Дальний Восток, Уссурийский район, Еврейская автономная область.

Дата выселения : Сентябрь 1937 г.

Место жительства: Астана

На Дальнем Востоке мы жили в маленьком поселке, я даже не помню его названия. Там было 10-12 домов. В основном корейцы. Было еще несколько семей, где у корейцев были русские жены. Их потом оставили, не выселяли - не знаю, что с ними дальше стало. Там в горах такие красивые цветы росли! А еще - кедровых орехов было много, хоть целый день ешь. Кругом леса, сады. Мы жили бедно, разводили кур, помню, что картошку почему-то не сажали, все больше кукурузу. А рис если выращивали, то на продажу. Сами ели пшенку.

Отец мой был пасечником, пчеловодом. Помню, стояли на пасеке огромные чаны с медом, но он все сдавал государству, увозил в город. Школы в поселке не было. Мы ходили учиться в соседний поселок за 4-5 километров. В 37-м году я только второй класс окончила, хотя мне было уже 10 лет. Учились и говорили мы на корейском, русского языка вообще не знали. Даже русские женщины в нашем поселке почему-то говорили на корейском.

Однажды в поселке стали говорить, что скоро нас выселят. У мамы брат работал учителем в школе в соседнем поселке. Кажется, он нам об этом и сказал. В тот год кукуруза хорошая уродилась, но нам даже не дали собрать урожай. С собой разрешили взять по одному узелку. А много ли туда положишь? Вот как есть, в какой одёже, так и пошли. Все дома оставили! Быков запрягли, на телегу сели и поехали в порт. Нас сначала морем на пароходе везли до железнодорожной станции. Потом погрузили в «теплушки», в которых скот возят.

Лидия - в верхнем ряду, третья слева, ее будущий муж - рядом с баянистом

Нас тогда было у родителей шестеро. Самый старший Роман был 1922 года, потом Люба - 25-го, потом мы с Зоей 27-го, Искра 33-го года и Вася с Петей, им было, кажется, четыре и два года.

Ехали мы долго, почти четыре месяца! В дороге ели всякую бурду. Там же буржуйки были в вагонах. Соломой их топили. У кого деньги были, на станциях что-то покупали, обменивали. Бежали с чайниками и кружками к водокачкам. Спали на полу на каких-то тряпках. А людей сколько умирало! От голода в основном и от холода. Их потом уносили куда-то, не знаю даже, где их хоронили…

В дороге Вася с Петей заболели корью. Как только мы приехали в Казахстан, на станцию Таинча, их ссадили и с матерью увезли в больницу. А нас с отцом на санях повезли в поселок Ворошилова, это 70 километров от станции. Нам дали саманный домишко, пола там не было, так мы каждую неделю мазали пол навозом и белили. В доме были соломенные матрасы да два топчана. Печку тоже топили соломой. Потом младшим в больнице вроде стало лучше, их выписали, а по дороге домой снова простудились, зима же уже была - декабрь. Они в один день умерли… В тот год морозы были, бураны, снегу! Страшная была зима…

В поселке жили одни поляки, кажется, их вперёд нас депортировали в Казахстан. Они на своем говорят, мы на своем - друг друга не понимали, с девчонками молча бегали, играли. В школу пошли - учителя не знали, что с нами делать.

Мать нашу взяли на работу телятницей. А отца продавцом на склад - он еще на Дальнем Востоке несколько классов школы закончил, считать умел. Как многодетной семье, дали нам корову. Как-то один мальчишка-поляк над нами подшутил. Мы заготовили сено, а он прибегает и кричит: «Что вы сидите, у вас сеновал горит!». Мы напугались тогда…

Потом корова отелилась, а мы не знаем, что делать. Научились доить. Пришла соседка, показала. Говорит: «Из сметаны делайте масло». А мы тоже не знаем, как. Налили в бутылку, давай трясти. Оно-то в масло превратилось, а вытащить не можем! Глупые были.

Потом началась война. Отца забрали в трудармию на шахты в Караганду. Он там пробыл до конца войны. В мае 45-го война кончилась, а его привезли в ноябре, и в декабре он умер. 45 лет ему было. А мама прожила долго, до 91 года. Она высокая была, таких среди кореянок мало было. Но досталось ей, конечно. Нас надо было кормить, одевать. Мы с Зоей (сестрой-близняшкой) тоже на шахте работали в 12 лет. Денег не хватало, и мать попросила, чтобы нас взяли. Так нас в любое время дня и ночи гоняли туда-сюда, то это отнеси, то это принеси, то того позови. А паек был хлебный, его давали по карточкам. Так у нас в общежитии из-под подушки эти карточки украли. Потом мы с Зоей оттуда сбежали.

Во время войны в 43-м или 45-м году нас всех из Ворошилова забрал мой старший брат, Роман - он жил в селе Богдановка неподалеку. Работал учителем в школе. Там же я познакомилась со своим будущим мужем, Владимиром Каном, он приехал туда после трудармии. Нашу свадьбу справили 14 декабря 1947 года. Тогда после войны ни у кого ничего не было. Каждый принес, у кого что было - кто муку, кто молоко. Мне подарили металлический гребень и платок. На санях объехали весь поселок, вот и вся наша свадьба! Мне было 20, Владимиру - 22.

Депортация корейцев

Одними из первых тоталитарным режимом подверглись депортации дальневосточные корейцы. Их массовому насильственному переселению с Дальнего Востока в Казахстан сначала предшествовало административное переселение сюда наиболее активной части диаспоры в 1935 и 1936 годах. Это были бывшие партизаны, активные участники корейского освободительного движения. Большинство из них занимало ответственные должности в местных, районных, областных советских и партийных органах Дальневосточного края (ДВК), Не сумев собрать на них обвинительного материала, их высылали без суда и следствия. В Казахстане ссыльных размещали на островах Аральского моря и на севере республики . Среди них были активисты Дальневосточного бюро Исполкома Коминтерна, руководители корейских партизанских подразделений, работники Приморского и Хабаровского крайкомов и обкомов ВКП (б), исполкомов, сотрудники издательств, студенты Владивостокского корейского пединститута и т. д. В 1937-1938 годах практически все они были физически уничтожены.

В черном деле депортации активную роль играли средства массовой информации, литература. Не без ведома Сталина на свет появился роман будущего четырежды лауреата Сталинских премий СССР Петра Павленко. „На Востоке", посвященный детальному описанию будущей Второй мировой войны, которая, по мнению автора, должна была начаться на Дальнем Востоке с нападения Японии на Советский Союз „в марте 193... года". Книга тиражировалась в огромном количестве. Только в 1937 году она была издана тиражом почти в полмиллиона экземпляров. И что уже совсем примечательно, автор предельно ясно изложил мысль о том, что „Северная Корея была освобождена частями Красной Армии" и в ней „была провозглашена народная власть", Южная же Корея оставалась под гнетом капитализма .

Новым толчком в расширении массовых политических репрессий послужил доклад Сталина „О недостатках партийной работы и мерах по ликвидации троцкистских и иных двурушников" 3 марта 1937 года на пленуме ЦК ВКП(б) и его заключительное слово 5 марта. Уже 3 марта 1937 года в дни работы пленума средства массовой информации раскрыли „ценное признание" военного министра Японии о японском шпионаже в России. 16 марта 1937 года „Правда" опубликовала статью „Система японского шпионажа", 21 апреля в этой же газете со статьей „Наши задачи в борьбе с троцкистами и иными вредителями, диверсантами и шпионами" выступил Молотов. 23 апреля в „Правде" появилась статья „Иностранный шпионаж на советском Дальнем Востоке". Подобные материалы публиковались и касательно Казахстана: „троцкистско-бухаринские национал-фашистские бандиты, эти подлейшие агенты японско-германского фашизма ставили себе цель свержения Советской власти, закабаления казахского народа, превращения Казахстана в колонию японского империализма" .

Каковы же истинные причины депортации корейцев с Дальнего Востока? Официально это мотивировалось превентивной необходимостью в целях „пресечения проникновения японского шпионажа в край" . Однако, на наш взгляд, в тесном единстве с этой причиной все же следует выделить более глубинную. Суть ее состоит в том, что советские корейцы стали заложниками дальневосточной политики правительства СССР. Как известно, в июле 1937 года Япония начала вооруженное вторжение во Внутренний Китай, к концу месяца был занят Пекин. Под угрозой внешнего вторжения уже весной 1937 года основные политические силы Китая - компартия и гоминдан - достигли соглашения о прекращении гражданской войны и создании единого фронта для отпора японским захватчикам. В поддержке воюющих сторон проявилась поляризация глобальных политических сил в том биполярном мире. В ее основе лежала идеологическая конфронтация. В сложившейся ситуации гоминдановское правительство не без влияния компартии Китая пошло на дальнейшее сближение с Советским Союзом. 21 августа 1937 года был подписан советско-китайский договор о ненападении. Заключение такого договора означало, по сути дела, укрепление и развитие уже давних союзнических отношений СССР и Китая в войне с Японией. Советский Союз очень дорожил этими отношениями, тем более, что он ощущал свою изоляцию перед лицом надвигавшейся Второй мировой войны. СССР активно оказывал чанкайшистскому Китаю крупную экономическую и военную помощь. Что характерно: советско-китайский договор о ненападении и постановление Совнаркома СССР и ЦК ВКП (б) о выселении корейского населения из пограничных районов Дальневосточного края были подписаны в один день. Это были две стороны одной медали. Депортацию корейцев под предлогом „пресечения проникновения японского шпионажа" следует рассматривать как политическую меру правительства СССР в его дальневосточной политике и, в частности, как демонстрацию Советским Союзом твердости своих союзнических отношений с Китаем, своих отношений с Японией, а Корея находилась в колониальной зависимости от Японии, корейцы были японскими подданными. Ярким подтверждением такого подхода служит и то, что если в 1937 году всех советских корейцев депортировали с Дальнего Востока как потенциальных японских шпионов, то начиная с 1946 года, то есть менее чем через десять лет после массового насильственно переселения, их опять в добровольно-принудительном порядке возвращали в Приморский и Хабаровский края, на остров Сахалин, особенно на его южную часть.

21 августа 1937 года было принято постановление №1428-326е Совнаркома СССР и ЦК ВКП(б) „О выселении корейского населения из пограничных районов Дальневосточного края", подписанное Молотовым и Сталиным . Одним росчерком пера все корейцы, по принципу коллективной ответственности за свою национальную принадлежность, всеми силами боровшиеся с японскими колонизаторами, в массовом порядке были обвинены в японском шпионаже и насильственно высланы.

В местах выселения были созданы „тройки по переселению". В сжатые сроки, бросив все, взяв с собой только скудные запасы продуктов питания, а также одежду, носильные вещи, корейцы, включая тяжело больных, стариков, беременных женщин, одним словом, все без исключения были посажены в вагоны, предназначенные для перевозки грузов и скота, и отправлены за тысячи километров на другой конец самой большой на земле части света Азии. Места выселения были оцеплены заслонотрядами чекистов. Пытавшихся бежать или оказывающих сопротивление тут же арестовывали.

Узнав о переселении, корейцы горячо и отчаянно обсуждали свою судьбу, пытались сопротивляться произволу и беззаконию. Работники НКВД через свою агентуру регулярно составляли „спецсообщения о политических настроениях корейского населения, подлежащего выселению". Многие корейцы оценили выселение как нарушение Сталинской конституции и национальной политики партии, заявляли об отказе переселяться. Некоторые корейцы выразили желание выехать за границу, но вынуждены были отказаться от этого, понимая, что „там японцы задушат", тем более, что возбудивших ходатайство о выезде сразу же арестовывали и после дознания они „сознавались", что являются японскими разведчиками. Некоторые пытались скрыться от переселения, уходили в тайгу, но их возвращали, так как районы выселения были оцеплены заслонотрядами. Были и совсем отчаянные, полные безысходности заявления: „Лучше умереть здесь, чем ехать туда, куда переселяют, у меня много детей и нет денег", „Пусть меня лучше расстреляют, чем переселят". Говорили, что дальневосточники не перенесут казахстанского климата и если их переселят туда, то „безусловно, перемрут все ребятишки", „закон о выселении неправилен, срок на выселение дан мал, нет денег, завезут нас и бросят, пусть лучше военные собирают нас и расстреливают, все равно нам умирать" .

Так говорили люди разных возрастов, мужчины и женщины, представители корейской интеллигенции и неграмотные колхозники. Эти высказывания пораженных громом переселения отчаявшихся корейцев собраны работниками НКВД и живы в памяти старших поколений казахстанских корейцев. Были среди корейцев и настроения затаенной надежды: „Наверное, там нам создадут автономную область". Таким надеждам не суждено было сбыться. Не помогла ни апелляция к Сталинской конституции, к национальной политике партии, ни к работникам местной власти, ни надежды на заграницу, ни крайности: „лучше умереть здесь, чем переселяться". Сами же работники НКВД ставили перед своим руководством вопросы: „Как быть с детьми и родственниками, находящимися на учебе или проживающими в других городах? Как быть с больными и женщинами в положении последнего срока беременности?" Ответ был краток: „Обеспечить переселение всех корейцев" .

Действия по выселению корейского населения развернулись в районах первой Очереди 1 сентября 1937 года. В этом участвовали тысячи автомашин и подвод, океанские пароходы и местный рыболовецкий флот. С мест шли сообщения о том, что „райтройки безобразно халатно отнеслись к переселению корейцев", „не были учтены возможности перевозки переселенцев", „систематически срывается график погрузки и отправки эшелонов", „формирование эшелонов проходит самотеком", „нарушается план обработки эшелонов под перевозку людей", „вагоны оборудуются и промываются безобразно, ни один состав под погрузку не был подан без дефектов", „среди руководящих работников выселяемых районов заметна вредная беспечность..." .

Анализ документов показывает, что в период депортации были репрессированы и физически уничтожены сотни корейцев. Их арестовывали в местах выселения, по пути в эшелонах, на них пересылались дела вдогонку в места поселения. Расправа органов НКВД над ними продолжалась и в Казахстане. Местами вселения корейцев, таким образом, стали не только Казахстан и Средняя Азия, но и необъятные просторы ГУЛАГа: Норильлаг, Сиблаг, Каргопольлаг, Сороклаг, Карлаг, Краслаг, Севжелдорлаг, Вятлаг...Их судили особые совещания, тройки НКВД, а в документах нередко записано, что осужден по статье Уголовного кодекса „японский агент" .

Многие эшелоны уже в пути получали переадресовку из Москвы, Хабаровска, Иркутска, Алма-Аты, Ташкента. Некоторые эшелоны, прибыв на место назначения, не разгружались, а получали новый адрес разгрузки. Была задействована вся система НКВД на пути следования корейцев, о продвижении каждого эшелона по часам и минутам передавалось по цепочке от станции к станции. В пути начались массовые заболевания, особенно среди детей. Так, например, корь ввиду тяжелых условий дала до 60 процентов смертности.

В декабре 1937 года депортация была завершена. 20 декабря в „Правде" под рубрикой „В Совнаркоме СССР и ЦК ВКП (б) "сообщалось: „За «образцовое и четкое выполнение ответственного задания Правительства по перевозкам Совнарком СССР и ЦК ВКП (б) объявляют благодарность начальнику УНКВД ДВК и работникам Дальневосточной железной дороги", особо отличившиеся представлялись к наградам .

В Казахстан первые эшелоны с корейцами стали прибывать в конце сентября 1937 года. Так началась история корейцев Казахстана. Казахи с открытой душой, с присущими им гостеприимством, милосердием и радушием встретили корейцев, оказывали им помощь, несмотря на строгие запреты официальных властей и не обращая внимания на то, что сами находились в неимоверно трудных условиях: только что перенесли величайшую в своей истории трагедию голода начала 30-х годов, порожденную „Малым Октябрем".

Прибывали корейцы в Казахстан в стрессовом состоянии без средств существования, с ярлыком „японских шпионов". Здесь они попали в иную этнохозяйственную ситуацию, иную социокультурную, языковую, природно-климатическую среду. И выжить, а тем более сохранить свой потенциал, национальное своеобразие они могли -- еще раз повторим -- благодаря тому, что казахи с состраданием, глубоким пониманием и сочувствием отнеслись к бедам корейцев. В критический момент жизни корейской общины со всей яркостью проявились высокие качества души казахского народа.

Немаловажную роль в этническом самосохранении корейцев сыграли также такие качества их национального характера, как трудолюбие, упорство, скромность.

Основным местом выгрузки и временного расселения корейцев в Казахстане стала Южно-Казахстанская область, та ее часть, которая ныне является Кзылординской областью (по административно-территориальному делению того времени она входила в состав Южно-Казахстанской области) . Известно, что и по сей день это наиболее сложный регион республики по своим природно-климатическим (проблема Арала) и социально-экономическим условиям. В экономическом описании эти районы первоначального прибытия корейцев-переселенцев и в дальнейшем места их компактного проживания (по состоянию на 1937 год) относились к числу кочевых и полукочевых. Прямо указывалось, что эти районы являлись хозяйственно к культурно отсталыми. Значительная часть хозяйств не имела определенно закрепленной земли в своем пользовании, производила посевы исключительно в порядке единовременного землеуказания. Также обстоял вопрос с использованием угодий под сенокосы, выпасы и т. п. Проживавшие в этих районах семьи в большинстве случаев не имели постоянно приспособленных строений, зимуя в землянках, наскоро сооруженных, а иногда просто врытых в землю, или в кибитках.

Как уже отмечалось, Казахстан сам только что перенес величайшую трагедию голода 30-х годов. Остро стоял вопрос устройства „возвращенцев" - вернувшихся на родину из Узбекистана, Туркмении, Средне-Волжского края и других мест, которые спасаясь от голода вынуждены были откочевать. Это были сотни семей, на их обустройство катастрофически не хватало транспорта, строительных материалов, других ресурсов. Кроме того, в это время в Казахстане еще не закончилась насильственная компания по оседанию кочевого и полукочевого казахского населения. Например, в 1936 году на оседлость было переведено почти семь тысяч семей, на их обустройство также не хватало ресурсов .

Вот на таком фоне здесь появились эшелоны с тысячами изнуренных переселенцев, остро нуждавшихся буквально во всем.

В то время, когда эшелоны с тысячами корейцев растянулись гигантской трагической вереницей с одного конца Азии до другого, 21 сентября нарком иностранных дел СССР М. М. Литвинов выступал с речью в Лиге Наций в Женеве, осуждая войну в Испании и Китае. Справедливо клеймя зачинщиков этих войн, он и словом не обмолвился о трагедии советских корейцев. „Они (зачинщики)-- проповедники бешеного человеконенавистничества, воскресители самой дикой, отжившей теории времен язычества и средневековья, сжигатели лучших произведений человеческого духа, гонители самых блестящих произведений науки, искусства и литературы, презираемые всем культурным миром, делают себя смешными, когда говорят о спасении цивилизации и призывают во имя этого к крестовым походам против других народов" .

А что же Лига Наций? „После речи т. Литвинова со всех сторон раздались дружные аплодисменты, и много делегатов поспешили поздравить его с замечательным выступлением. Даже обычно недружелюбно настроенные круги признали, что речь произвела глубочайшее впечатление" [Там же]. Во всяком случае история умалчивает о том, поднимался ли вопрос о депортации корейцев на этом и прочих форумах предшественницы ООН.

Известно, что лишь 9 декабря 1948 года была принята Международная конвенция „О предупреждении геноцида и наказании за него", ратифицированная всеми членами ООН. Согласно ей к разряду геноцида относятся действия, прямо или косвенно создающие для какой-либо группы людей такие условия, которые рассчитаны на полное или частичное ее уничтожение. И только 26 апреля 1991 года в РСФСР появился Закон „О реабилитации репрессированных народов" . В нем говорится, что в годы советской власти подвергались репрессиям народы, в отношении которых „по признакам национальной принадлежности проводилась на государственном уровне политика клеветы и геноцида, сопровождавшаяся насильственным переселением, становлением режима террора и насилия в местах спецпоселения. Политика произвола и беззакония, практиковавшаяся на государственном уровне по отношению к этим народам, являясь противоправной, оскорбляла достоинство не только репрессированных, но и всех других народов страны" .

Вообще 1937 год был богат „эпохальными" событиями. К этому времени уже была принята „Сталинская конституция -- итог борьбы и побед Великой Октябрьской революции, конституция победившего социализма и подлинного демократизма". Это был год 20-летия Октябрьской революции.

2 ноября 1937 года, когда депортированных корейцев, в том числе стариков, женщин и детей, сотрудники отдела лагерей, трудопоселений и мест заключения НКВД размещали в землянках, сараях, амбарах, свинарниках и т.п. газеты и журналы публиковали призывы ЦК ВКП(б) к 20-й годовщине революции: „В Советской стране растет и крепнет великий союз равноправных народов. Да здравствует братский союз и великая дружба народов СССР!" . Полным ходом шла подготовка к выборам в Верховный Совет СССР на основе новой конституции. В ноябре 1937 года трудящиеся Каратальского района Алма-Атинской области выдвинули своим кандидатом в депутаты Совета Союза Льва Борисовича Залина -- наркома внутренних дел Казахстана, который „под руководством партии и славного наркома внутренних дел СССР т. Ежова", как говорилось в опубликованной в газетах его биографии, „проводит огромную работу по разоблачению и разгрому этих подлейших агентов японо-германского фашизма, ставивших себе целью превращение Казахстана в колонию японского империализма" .

По данным отдела лагерей, трудопоселений и мест заключения НКВД КазССР, в Казахстане в 1937 году было переселено более 90 эшелонов корейцев, 20 789 семей, 98 454 человека .

Депортированные в Казахстан корейцы пережили два этапа переселения. Первый с осени 1937 года до весны 1938 года, когда их перевезли с Дальнего Востока и они находились в местах разгрузки и временного проживания, которыми были землянки, склады, конюшни, свинарники, бывшие тюрьмы, брошенные мечети и другие подобные помещения. Жили корейцы лишь на средства, привезенные с собой. Первую зиму в местах поселения они невероятно трудно перезимовали в холоде, голоде, бесправии, с массовыми заболеваниями, высокой смертностью, особенно среди детей, женщин и стариков.

Весной 1938 года начался второй этап переселения корейцев уже внутри Казахстана, которому подверглось почти 60 процентов корейцев, а расстояние перевозок составило от 20 километров по грунтовым дорогам до 4000 километров по железным . С этого времени они были расселены в местах постоянного проживания. Основная их масса была размещена на неосвоенных землях, на землях разорившихся нерентабельных, а потому ликвидированных совхозов. Вся эта работа проходила под бдительным контролем НКВД 7 марта 1938 года во все области, где размещались корейцы, начальникам областных управлений НКВД были разосланы почтограммы за подписью наркома внутренних дел Реденса, в которых подчеркивалось: .Директивой Наркома товарища Ежова на нас возложен контроль за осуществлением всех мероприятий по расселению и устройству переселенцев" .

Но был еще и третий этап переселения, связанный с тем, что корейцы не были пассивными созерцателями своей судьбы.

Уже зимой 1938 года почти отовсюду с мест стали поступать в Алма-Ату сообщения: „Отмечается массовая административная откочевка корейских хозяйств", „Сообщите, куда бегут и причины бегства переселенцев-корейцев", „Несмотря на то, что неоднократно делались выезды руководителей партийных, советских и хозяйственных организаций с целью агитационно-разъяснительной работы среди корейского населения, эти мероприятия не помогают, а движение людей не прекращается" . Из-за непродуманных вопросов расселения, целые корейские колхозы оказались в пустыне даже без питьевой воды, не говоря уже о поливной для полей.

К осени 1939 года обстановка накалилась. В коллективном письме корейцев колхоза „Екпенды" Кум-Арыкского сельсовета Яны-Курганского района Кзыл-Ординской области от 24 октября 1939 года председателю Совнаркома Казахской ССР говорилось, что в 1939 году корейцы этого колхоза «засеяли 50 гектаров пшеницей, а собрали урожай всего 13 центнеров зерна. Колхозники и их дети голодают. Многие ученики перестали даже ходить в школу; нет ни продуктов питания, ни обуви, ни одежды. Сидят голые и голодные. Надежды на будущее нет». В течение двух лет с весны до осени на выкопке арыков колхозники обессилели, но все равно остались без хлеба. „Не оставляйте нас на этом участке, желаем и просим переселить нас. После просмотра нашего заявления дайте нам решающий радостный ответ",- писали они .

Неурожай из-за отсутствия воды и непродуманности устройства в целом ряде корейских колхозов привел к тому, что чаша терпения переполнилась, и переселенцы после бесплодных переписок с органами власти, несмотря на запреты и ограничения, самовольно, в массовом порядке стали устраивать свою дальнейшую судьбу в Казахстане. Некоторые корейцы уезжали в Узбекистан, уходили в города на промышленные предприятия. Переселенческие колхозы сливались между собой, с казахскими колхозами. В октябре 1939 года три корейских переселенческих колхоза в Кзыл-Ординской области - имени Молотова, „Красный колокол", „Красный Восток", находящиеся в бедственном положении из-за неурожая, вызванного отсутствием воды для полива, самовольно слились с местными казахскими колхозами. Несмотря на бедственное положение корейцев, с них в полной мере взыскивали натуроплату, а также недоимки прошлых лет. Власти принимал меры по административному возвращению корейцев на прежние места расселения.

В таком тяжелом положении оказался не только ряд сельскохозяйственных корейских колхозов, но и рыболовецкие. Так, корейский рыболовецкий колхоз имени Ворошилова был размещен в Аральском районе Кзыл-Ординской области с выделением хозцентра в поселке Куван-Дарья на расстоянии 250 километров от райцентра города Аральска. Он был расположен на расстоянии почти 10 километров от моря, к тому же из-за мелководья суда не могли подойти до стоянки на расстояние 15 километров и почти 25 километров рыбаки проходили по воде пешком. Лов рыбы производился на расстоянии от 60 до 200 километров от поселка. Рыболовецкая бригада находилась на лове без возвращения в колхоз до трех месяцев и более. Плохо было с обеспечением питьевой водой. Прорыли семикилометровый канал, но резкое снижение уровня воды в Сыр-Дарье не обеспечивало ее поступление в Куван-Дарью. Но даже та вода, которая поступала из Куван-Дарьи, почти 150 километров протекала по заболоченной местности и доходила до колхоза непригодной для питья. В колхозе только от кишечных заболеваний умерло 85 человек .

В части эпидемических заболеваний, антисанитарии среди переселенцев ситуация была настолько критической, что 24 декабря 1937 года из народного комиссариата здравоохранения Казахской ССР за подписью заместителя наркома Куварзина на имя Председателя Совета Народных Комиссаров Исаева поступила докладная записка об этом. 14 января 1938 года Совнарком принял специальное постановление „О медицинском обслуживании переселенцев-корейцев". Можно привести и такой факт: только на одном Джусалинском участке в Кармакчинском районе Кзыл-Ординской области за первые семь месяцев проживания умерло 372 переселенца-корейца .

Массовое насильственное переселение корейцев с одного конца света на другой нарушило „корневую систему", питавшую душу этноса. Пересадка с одной почвы на другую, различавшуюся, как берега Тихого Океана и Каспия, принесла многим корейцам невосполнимые утраты. Нет необходимости распространяться о разительном отличии мягкого, влажного приморского муссонного климата Дальнего Востока от резко-континентального, с жарким летом, суровой зимой резкими переходами от тепла к холоду, небольшим количеством осадков, сухого с преобладанием северных и северо-восточных ветров климата Казахстана. В некоторых районах расселения корейцев, по сведениям НКВД, не выдерживали даже лошади и необходимы были волы.

Наиболее трагическим было и то, что в результате депортации дальневосточные корейцы были окончательно оторваны и на долгие годы изолированы от своей исторической родины - Кореи. На Дальнем Востоке, говоря языком российских источников, „корейцы были ближе к своему прошлому, здесь климат и почва были те же самые, как на их родине, перенимать у русских крестьян им было нужно немногое, напротив нашим крестьянам пришлось многому поучиться у них" .

В то время в Казахстане, как и по всей стране, проходили репрессии. По образу и подобию центра в республике раскручивались „илийское дело", „чимкентское", «каркаралинское» и т. д. Значительная активизация репрессий в Казахстане приходится на роковую осень 1937 года. В сентябре-октябре 1937 года во всех областях проходили показательные судебные процессы „над участниками контрреволюционных групп". Из ЦК ВКП(б) шли указания „дополнительно увеличить количество репрессируемых антисоветских элементов", и бюро ЦК ВКП (б) приняло 19 ноября 1937 года решение „дополнительно увеличить количество репрессируемых" - по 1-й категории антисоветской деятельности на 2000 человек, по 2-й категории - на 3000 человек .

Только в одном Казалинском районе Кзыл-Ординской области уже по прибытии сюда и размещении на постоянное местожительство органами НКВД было репрессировано 20 корейцев, из них за контрреволюционно-шпионскую деятельность - 14 человек, за антисоветскую агитацию - 6 человек.

Корейцы прибывали целыми колхозами, но их уставы не были зарегистрированы в Казахстане, из-за чего они не могли начать хозяйственные операции, открыть счета в банке. Кроме того, среди прибывших корейцев имелось большое количество колхозников, вышедших из некорейских колхозов Дальневосточного края, а также другие сельскохозяйственные рабочие, например, из совхозов и т. п. Однако ими мало кто занимался. Многие рабочие и служащие разных профессий и квалификаций оказались не у дел и с самого начала попали в очень трудное положение. Прибывшие сельскохозяйственные и рыболовецкие колхозы не привезли с собой никакого инвентаря, поскольку он был ими сдан на Дальнем Востоке. Переселенческие кустарно-промысловые артели швейников, сапожников, ткачей по соломе, работников парикмахерских привезли с собой инструменты, частично оборудование, то тоже не могли найти себе применения. Среди переселенцев были и кустари-одиночки: деревоотделочники, пекари, мастера по выработке кирпича, металлисты и другие, но их трудоустройством тоже никто не занимался .

Рыбтрест отказался от использования корейских рыбаков и рабочих рыбных предприятий, хотя им не применялся глубинный лов рыбы из-за отсутствия специалистов, а прибывшие рыбаки-корейцы были специалисты как мелкого, так и особенного глубокого лова.

Тяжелое положение сложилось с продовольственным снабжением переселенцев. Отсутствовали овощи, рыба, другие необходимые продукты. Снабжение хлебом проводилось с перебоями.

Учет и реализация обменных квитанций сданного в ДВК зерна, фуража, овощей, других видов сельскохозяйственной продукции, рыбы, скота, техники и т. п. не производились.

Вопросы охвата учебой детей школьного возраста, использования прибывших учителей-корейцев, привезенных учебных пособий были пущены на самотек. Учеба организована не была, учителям зарплату не выплачивали, они искали себе работу не по специальности, обращались за материальной помощью в переселенческие участки.

На местах отсутствовали какие-либо указания об обслуживании пенсионеров-корейцев. Они ежедневно обращались в райсоветы, райсобесы с ходатайством о помощи

По подсчетам самих работников НКВД, на жилье для одной корейской семьи в среднем было затрачено 32 рубля 19 копеек .

Во время второго этапа переселения не менее остро встали вопросы об обеспечении переселенцев жильем, трудоустройстве рабочих, служащих и кустарей, обеспечении корейцев хотя бы самыми простейшими сельхозорудиями (лопатами, кетменями, мотыгами) для проведения полевых работ.

Ввиду неудовлетворительного положения корейцев 26 июля 1938 года СНК и ЦК КП(б) Казахстана приняли постановление „О ходе хозяйственного устройства корейцев-переселенцев" . В нем отмечалось, что строительство в точках размещения корейских колхозов, по существу, не начато и находится под угрозой явного срыва.

Затянуты были работы по выбору и распланированию хозяйственных центров; в ряде случаев не были установлены даже места строительства посевов, не изучены возможности орошения отводимых земель, а также обеспечения питьевой водой. Совершенно неудовлетворительно обстояло дело с обеспечением стройматериалами. 22 августа 1938 года на бюро ЦК КП(б)К констатировалось, что постановление от 26 июля 1938 года не выполнено по всем позициям .

Строительство самостоятельных корейских переселенческих колхозов велось специальной строительной конторой Спецстрой, но она не имела ни основных, ни оборотных средств и производила свою работу за счет авансирования и кредитов, отпущенных корейским колхозам на жилищное строительство и в неделимые фонды колхозов. На эти кредиты были приобретены строительное оборудование, транспорт и инвентарь, ненужный для переселенцев и переселенческих колхозов. Словом, средства, отпущенные на жилищное строительство корейским семьям, были израсходованы не по назначению. А когда настало время производить расчеты с колхозами по полученным кредитам, контора Спецстроя была „обращена к ликвидации". Мало того, с первых дней началось разбазаривание и прямое разворовывание средств, выделенных на устройство переселенцев-корейцев, хищение строго фондируемых стройматериалов, запчастей к автомашинам и тракторам, присвоение казенных денег, спекуляция продуктами, а также грубейшие нарушения технологии строительства .

Сложно обстояло дело с трудоустройством переселенцев. Многие из них были не трудоустроены, другие устроены не по специальности. Более полугода 300 переселенцев-корейцев, рабочих рыбокомбината, были не трудоустроены на Бурлю-Тюбинском переселенческом участке Балхашским госрайтрестом. „В результате такого положения переселенцы начали самовольно выезжать из мест расселения" . 40 семей корейцев, проживавших в селе Степное Актюбинской области, не были обеспечены работой, о чем написали письмо Сталину. Половина колхозников в Гурьевской области не имела работы, самовольные выезды их из области принимали массовые размеры.

Корейцы просили, чтобы им дали возможность заниматься рисосеянием, остро этот вопрос встал на севере Казахстана. Три корейских рисовых колхоза „Рисовый Октябрь", „Коллективный труд", „Восточная заря", размещенные в Келлеровском районе Северо-Казахстанской области, просили Калинина в своей телеграмме единым коллективом поселить их в местах рисосеяния: „Мы, переселенцы, колхозники-рисовики, просим вашего содействия, чтобы заниматься по своей специальности, то есть рисом, мы корейцы сроду занимались рисом" . Желание и стремление переселиться в районы рисосеяния выражали практически все корейцы (100 семей), размещенные в Северо-Казахстанской области, они постоянно обращались с просьбами и жалобами по этому поводу. О переселении в районы рисосеяния ходатайствовали корейские колхозы „Путь Ленина" и имени Коминтерна (382 семьи), оказавшиеся в Карагандинской области.

Корейцы-переселенцы стремились и к традиционному для них рыболовству. Рыбаки, оказавшиеся не у дел, организовывались в рыбпромартели и ходатайствовали о разрешении переезда на рыбные промыслы. Кроме того, переселенцы также пытались предельно сохранить не только специализацию их коллективов, но и сами производственные коллективы.

После того, как корейцев расселили на постоянные места жительства, стала вестись интенсивная переписка личная и коллективная о возврате имущества, оставленного в ДВК, особенно с начала 1939 года вплоть до начала Великой Отечественной войны. Письма и телеграммы потоками шли из Казахстана в УНКВД Владивостока, Хабаровска, в переселенческий отдел НКВД СССР, Хабаровский и Приморский крайкомы, крайисполкомы, райисполкомы, прокуратуры этих краев и т.п. „На наши запросы мы до сего времени не имеем ответа", „С момента выселения корейцев тянется недопустимая волокита в расчетах за оставленное имущество. Особенно возмутительно то обстоятельство, что облисполкомы и райисполкомы на запросы Казахстана даже не отвечают" .

17 июля 1939 года начальник переселенческого отдела по Кзыл-Ординской области сообщал в Алма-Ату: „Представитель республиканской конторы Заготконь в 1938 году лошадей недодал, а отобрав у колхозников акты и квитанции, выдал справки, что им лошади не выданы. Колхозы, получившие справки о недополучении лошадей, обратились в областную контору Заготконь о выдаче им лошадей. Там этих справок не признали и произвести выдачу лошадей отказались" . Волокита вокруг возвращения корейцам имущества таким образом продолжалась до начала Великой Отечественной войны, затем прекратилась навсегда.

В результате репрессий и депортации огромные потери понесли корейцы в области образования, языка, культуры. Согласно партийным и правительственным директивам с 1 сентября 1938 года в Казахстане были закрыты все корейские школы, педагогическое училище в Казалинске, а в 1939 году и корейский педагогический институт в Кзыл-Орде. В декабре 1939 года были приняты решения „О корейской литературе" и „Об изъятии литературы на корейском языке из книготорговой сети и библиотек" . Под строгим контролем Госкомитета по сохранению тайн в печати списывались и уничтожались десятки тысяч книг, привезенных корейцами из Дальневосточного края. Было уничтожено свыше 120 тысяч экземпляров одних только учебников 134 наименований по всем предметам, в том числе более 17 тысяч учебников по корейскому языку. Много корейских книг было уничтожено в библиотеке корейского пединститута, в их числе и редкие издания. Наученные горьким опытом депортации, многие корейцы, узнав о кампании по уничтожению корейских книг, сами избавлялись от них, ибо даже простое их хранение грозило неминуемой тюрьмой.

Но жизнь продолжалась, и корейцы, стойко перенося выпавшие на их долю испытания, обустраивались на новой родине. Переселение корейцев в Казахстан дал возможность значительно увеличить прежде всего сельскохозяйственное производство в республике. Ведь в 1937 году в Казахстан было перевезено 104 корейских земледельческих колхоза - 6175 семей, 1856 человек; 13 рыболовецких колхозов - 1109 семей, 5350 человек; сельскохозяйственных рабочих отдельных колхозников, выходцев из некорейских колхозов и крестьян-единоличников: 3362 семьи, 15 582 человека; чернорабочих, в том числе рабочих рыбных промыслов - 3305 семей, 5 327 человек; квалифицированных рабочих - 2470 семей, 1 782 человека; 4 кустарно-промысловые артели - 229 семей, 1167 человек; старателей - 371 семья, 1492 человека; служащих - 3248 семей, 15 047 человек .

В Казахстане было образовано 70 самостоятельных корейских колхозов; они были расположены в 8 областях республики - Кзыл-Ординской, Алма-Атинской, Северо-Казахстанской, Гурьевской, Карагандинской, Кустанайской, Актюбинской, Южно-Казахстанской, в 21 районе. В них проживало 8037 семей, 35 724 человека. 13 хозяйств были рыболовецкими, остальные имели сельскохозяйственное направление .

Согласно государственному плану, в первую весну своего пребывания на казахской земле только самостоятельные корейские колхозы должны были засеять 26 860 гектаров пашни зерновыми, огородно-бахчевыми и техническими культурами. А в 1939 году они засеяли уже 38 482 гектара, кроме того, в корейских колхозах было 104 животноводческих фермы. В 1940 году только в одной Кзыл-Ординской области корейцы засеяли 25 026 гектаров яровыми.

За всеми этими сухими цифровыми показателями соток, гектаров стоят неимоверные усилия корейцев депортированного поколения, которые нередко в голой степи своими руками создавали цветущие хозяйства

Закончились 30-е годы, наступили 40-е. Корейцы стали осваиваться в новых для них условиях, но 22 июня 1941 года разразилась Великая Отечественная война. Несмотря на унижение депортацией, корейцы были полны патриотизма, но подобно тому, как в годы Первой мировой войны казахов лишили права воевать, не доверив им оружия (царское правительство мобилизовало их в трудовые дружины), корейцев тоже лишили права с оружием в руках защищать свои дома, семьи. Их уделом стала Трудармия. В справке „О политико-моральном состоянии переселенцев", составленное по заданию партийных органов начальником Казалинского районного отдела НКВД Кзыл-Ординской области, лейтенантом госбезопасности Швецовым 22 сентября 1941 года, сообщалось, что по Казалинскому району всего имелось „антисоветски настроенных" элементов: бывших участников бандитских восстаний 93 человека и 936 корейцев . И все же корейцы просились на фронт. В первые часы, дни войны сотни из них добровольно явились в военкоматы с заявлениями об отправке добровольцами на передовую. Некоторым все же удалось попасть на фронт. О том, что корейцы способны показать свое ратное мужество говорит подвиг Героя Советского Союза А. Мина. Героизм и отвагу проявили командир подводной лодки А. Хан, разведчик, младший сержант В. Цой, командир стрелкового батальона, капитан С. Тэн, пулеметчик М. Тен. Трудную военную дорогу длиною в четыре года от Москвы до Берлина прошла старший сержант медицинской службы В. Лим.

В годы войны Казахстан отправил сотни тысяч своих сыновей и дочерей на фронт, превратился в его арсенал, кормил, одевал, обувал армию. Трудовой героизм проявили в годы войны труженики села, которые ценой значительных усилий резко увеличили посевные площади, повысили урожайность. Всему Казахстану был известен трудовой подвиг звеньевого рисовода из колхоза „Авангард" Чилийского района Кзыл-Ордннской области Ким Ман Сама. Уже в 1941 году он был награжден орденом Знак Почета. Под его руководством на сортоиспытательной станции в колхозе выращивался 21 сорт риса. Постоянный поиск оптимальных условий выращивания риса позволил ему в 1942 году установить мировой рекорд урожая --150 центнеров с гектара. Киммансамовский метод высоких урожаев получил широкое распространение в Казахстане, о Ким Ман Саме слагали песни. В 1945-1946 годах он был дважды награжден орденом Трудового Красного Знамени. В 1947 году ему была присуждена Сталинская премия, в 1949 году он был удостоен звания Героя Социалистического Труда, 11 Героев Социалистического Труда колхоза „Авангард" считают его своим учителем. Его соратником был знаменитый казахский рисовод, лауреат Сталинской премии, дважды Герой Социалистического Труда, звеньевой соседнего с „Авангардом" колхоза „Кзыл ту" Ибрай Жахаев .

Достойный пример трудовой доблести показали земледельцы колхозов „Гигант", „Большевик", „III Интернационал" Кзыл-Ординской области, „Ленинский путь", „Дальний Восток" Алма-Атинской области и многие другие. Большой вклад в дело победы над врагом корейцы вносили безвозмездными взносами средств на постройку самолетов, танков, отправкой вещей фронтовикам, помогали их семьям. В трудное для Родины время рисовод Ким Ман Сам передал из личных сбережений 105 тысяч рублей на строительство танковой колонны „Кзыл-Ординский колхозник", а председатель колхоза „Дальний Восток" Шин Хен Мун внес в Фонд обороны 120 тысяч рублей. Такие корейские колхозы как „Большевик", „Гигант", Авангард", „Кантонская коммуна" внесли в Фонд обороны более 350 тысяч рублей деньгами, свыше 100 тысяч облигациями, сдали 6000 пудов риса, 18 тысяч разных вещей для бойцов Красной Армии .

Как уже отмечалось, корейцев призывали в Трудармию. Рабочие колонны формировались из числа „неблагонадежных" народов для работы в угольной, металлургической и других стратегически важных отраслях Казахстана и всего Советского Союза. Корейцев мобилизовали на шахты Караганды, России и т. п. Только на шахтах Караганды добывали уголь свыше 2000 корейцев. Нередко корейцы работали рядом с немцами Поволжья, осужденными, а также с военнопленными. „Боевым заданием" для них было обязательное выполнение нормы выработки . Трудармия продолжалась и после войны, и только в наши дни трудармейцы признаны участниками трудового фронта в годы Великой Отечественной войны.

Таким образом, корейцы-переселенцы, несмотря на унижение депортацией, огромные лишения первых лет устройства в Казахстане, в трудные для Родины годы Великой Отечественной войны продемонстрировали подлинный патриотизм, внесли достойный вклад в дело Победы.

Честное выполнение гражданского долга корейцами Казахстана в годы войны, трудовой героизм работников сельского хозяйства и других сфер, казалось бы, должны были принести, наконец, покой корейской диаспоре, но она стала в очередной раз орудием правительства СССР в его послевоенной дальневосточной политике.

На завершающем этапе Второй мировой войны Советский Союз активно занимался вопросами послевоенного устройства не только Европы, но и Азии, в том числе и Дальнего Востока. Советское руководство понимало значение своего влияния на Корейском полуострове. Корея в очередной раз стала ареной борьбы, и если раньше здесь сталкивались различные расы и цивилизации, то на этот раз вступили в конфликт непримиримые враждебные идеологии. Освобождение Кореи от японского господства не принесло ей независимости. Страна оказалась разделенной 38-й параллелью.

Корейцы Казахстана пережили очередное потрясение. Их стали посылать сначала в „спецкомандировки", а затем на постоянное место жительства на Дальний Восток и „на работу" в Северную Корею для насаждения там просоветских порядков. Это отрицательно сказалось на жизни диаспоры. Кроме того, что корейцы Казахстана оказались втянутыми в преступный раскол Кореи, они были обескровлены, так как власти возвращали на Дальний Восток и отправляли в Корею наиболее образованную часть корейцев, знающих язык. Это опять невосполнимые потери. Так в жизни корейцев Казахстана в очередной раз был оставлен трагический след.

Но все же со свойственными корейцами терпеливостью, упорством, трудолюбием, перенося все перипетии судьбы, они в послевоенные годы вновь показали высокий порыв души. Он проявился в трудовом героизме.

10 октября 1997 года в Алматы, во Дворце Республики состоялось собрание общественности, посвященное 60-летию проживания корейцев в Казахстане, на котором с теплой и проникновенной речью в честь этой даты выступил Президент Н. А. Назарбаев.

С глубоким воодушевлением были встречены слова Н. А. Назарбаева о том, что сегодня „мы являемся свидетелями феномена, который можно назвать духовным ренессансом корейцев" .

На этом собрании от имени корейской общины республики выступил президент Ассоциации корейцев Казахстана Ю. А. Цхай. Он подчеркнул, что в нашем государстве с одобрением воспринято законодательное осуждение событий шестидесятилетней давности - чудовищного произвола над целыми народами. Ю. А. Цхай выразил всеобщее мнение корейской диаспоры: „Казахстан стал для депортированных корейцев не просто местом, где они нашли пристанище в лихую годину массового переселения, здесь мы обрели родину для себя и своих потомков. Об этом теплом участии казахского народа в своей судьбе корейцы никогда не забудут. Мы всецело поддерживаем демократические реформы, экономические преобразования, проводимые в республике, мы полны решимости внести достойный вклад в дело сохранения и утверждения мира, согласия и стремления преумножить духовные и материальные богатства многонационального Казахстана" .

На днях в Арсеньеве департамент социального развития администрации Приморского края провёл семинар о концепции демографической политики Приморского края. Одной из наиболее острых тем, обсуждаемых в ходе семинара, стала проблема переселения на российский

На днях в Арсеньеве департамент социального развития администрации Приморского края провёл семинар о концепции демографической политики Приморского края. В его работе приняли участие не только чиновники АПК, муниципалитетов, но и представители многочисленных общественных организаций и объединений, лидеры религиозных конфессий. Одной из наиболее острых тем, обсуждаемых в ходе семинара, стала проблема переселения на российский Дальний Восток соотечественников и граждан иных государств, особенно республик бывшего Советского Союза. Оценки звучали разные, порой прямо противоположные.

Не было единого мнения и в вопросе возвращения в Приморье корейцев, которые были выселены отсюда в 1937 году.

В продолжение дискуссии мы решили опубликовать на этой неделе три материала на эту тему. Каждый из них вызывает вопросы, представляет различную точку зрения. Начиная публикацию, мы рассчитываем на реакцию наших читателей, специалистов и самих переселенцев. Сегодня – первый материал из этой серии.

Семьдесят лет назад, 21 августа 1937 года, Совет народных комиссаров СССР и ЦК ВКП (б) издали постановление «О выселении корейского населения из пограничных районов Дальневосточного края».

В 1993 году Верховный Совет России особым постановлением признал незаконной депортацию корейцев, тем самым поставив их в один ряд с «репрессированными народами СССР», такими как чеченцы, ингуши, балкарцы, крымские татары, калмыки и другие. Вместе с тем, в истории «репрессий» этих народов имеются существенные различия.

Выселение татарского населения из Крыма и горских народов с Северного Кавказа было представлено как их «наказание» за действительное или мнимое сотрудничество с германскими оккупантами, то есть за антиправительственные действия. Во второй половине 50-х гг. им, за исключением крымских татар, разрешили вернуться обратно, что все они и сделали.

Результат один. Причины – разные

Причина депортации корейцев иная, что вызывает у современных историков споры, было ли решение советской власти о переселении корейского населения Дальнего Востока просто еще одним актом бесчеловечности или было вызвано реальной угрозой безопасности для государства.

Изначально корейцы перебирались на российскую территорию (в соседний Уссурийский край), спасаясь от голода и малоземелья, а после аннексии Кореи Японией – от японского угнетения. Таким образом, подозревать их в пособничестве японцам, казалось бы, совершенно необоснованно. Однако уже в 1908 году приамурский генерал-губернатор Павел Унтербергер писал министру внутренних дел: «…Нельзя также надеяться на лояльность этого элемента в случае войны с Японией или Китаем; напротив того, они тогда представят из себя чрезвычайно благоприятную почву для широкой организации врагами шпионства». Необходимо признать, что эти заявления не были такими уж необоснованными. В Русско-японскую войну во Владивостоке существовала разветвлённая разведывательная сеть Японии, представители которой успешно маскировались под корейских ремесленников, водоносов, прислугу и даже проституток, а также вербовали с теми же целями непосредственно корейцев.

В результате, а также потому, что корейцы в Приморье составляли до трети всего населения, с 20-х годов стали разрабатываться меры по их отселению от границ оккупированной японцами Кореи. Первоначально планировалось расселить часть корейцев в Хабаровском и Амурском округах – туда переселили около 1,5 тыс. человек, однако это не решало проблемы.

Чуть позже появился другой вариант решения вопроса. В это время Казахстан и Узбекистан планировали завести у себя рисоводство, однако местные дехкане не располагали ни малейшими навыками рисосеяния. Поэтому руководители обеих республик попросили Москву организовать приезд к ним корейских добровольцев – «природных специалистов» в этом деле. В 1929 году удалось собрать 220 корейцев, согласившихся ехать в Казахстан. В итоге ещё до массового переселения корейцев с Дальнего Востока в Ташкентской области уже существовало тридцать корейских колхозов.

Спровоцировала японская угроза

После оккупации японцами Маньчжурии и создания на её территории плацдарма для нападения на СССР проблема резко обострилась.

…Рассказывает ТЯН Ен Дин, пенсионер, проживающий ныне в Бектемирском районе Ташкента. «К нам приехала «тройка» - представитель НКВД, представитель военного комиссариата и представитель райкома партии. Мы собрались их послушать. Первым выступил представитель райкома. Он сказал, что империалистическая Япония готовится напасть на Советский Союз. Японское правительство заявляет, что все корейцы, где бы они ни жили, являются подданными японского императора, поэтому другие государства не имеют права мобилизовать их в свои армии. Руководство СССР, чтобы не обострять отношения с Японией, приняло решение больше не призывать корейцев на службу в Красную армию. Но враги засылают на советскую территорию своих шпионов и диверсантов. По внешности корейцев трудно отличить от японцев и китайцев, поэтому шпионы и вредители могут скрываться среди нас, что угрожает государственной безопасности на Дальнем Востоке. Для нашего же блага советское правительство решило переселить нас как можно дальше от границ Японии. Нам было горько это слышать. Мы ненавидели Японию, из-за которой наши родители потеряли свою родину. Во время Гражданской войны многие корейцы Приморья участвовали в партизанских отрядах, боровшихся с интервентами. До этого нам говорили, да мы и в газетах читали, что уже были случаи, когда на Дальнем Востоке арестовывали группы японских диверсантов, скрывавшихся среди корейцев, а НКВД раскрывал корейские организации, сотрудничавшие с Японией.

Протестовать никто не стал. «Тройке» задавали вопросы только об организационном порядке переселения - как быстро нужно собраться, чего и сколько можно с собою взять.

Председателем нашего колхоза был мой зять - муж моей старшей сестры. До этого он был кадровым военным, служил в Красной армии восемь лет и был членом партии. Он потом специально съездил в райком и добился, чтобы собранный в этом году урожай посчитали и приняли по акту, на основании которого мы рассчитывали получить что-то на новом месте. Крупный скот тоже передали государству. Дома пришлось бросить. На сборы нам дали две недели. И это казалось много, так как из приграничных районов целые сёла вывозили за два-три дня».

По донесениям с мест, особых проблем с выселением не возникло. Один из офицеров НКВД докладывал: «Основная масса корейцев данное мероприятие встретила одобрительно. Наряду с этим имелись отдельные случаи выражения недовольства, в частности, некоторые говорили: «Не все корейцы шпионы, диверсанты, есть преданные советской власти люди, и поэтому и в переселении нужен был индивидуальный подход к людям». Всего было депортировано 172 тыс. корейцев. Семьи грузили в грузовые вагоны и отправляли в Среднюю Азию и Казахстан, где они надеялись на обещанную помощь и компенсации, однако на местах этих переселенцев не ждали, а их обустройство растянулось на многие годы...

Особый статус репрессированного народа

До 1945 года положение корейцев было лучше, чем у других репрессированных народов. Они не должны были еженедельно лично являться в «спецкомендатуры» для регистрации, могли передвигаться по территории Средней Азии, а при получении специального разрешения - и за её пределами. Правда, им отказали в праве призыва в Красную армию, заменив службу на работы в «трудармии». Наконец, корейцы в отличие от немцев или татар и в сталинские времена могли учиться в высших учебных заведениях и занимать ответственные посты.

Лишь 2 июля 1945 года, незадолго до того, как СССР объявил войну Японии, Лаврентий Берия издал приказ, согласно которому все корейцы были взяты на учёт в качестве спецпереселенцев, получив фактический статус ссыльных. В местах их поселений были созданы отделения специальных комендатур при местных управлениях НКВД. Но после смерти Сталина основные ограничения были сняты. В пятидесятые годы, получив паспорта, советские корейцы смогли выезжать за пределы Средней Азии, учиться в России и даже получили возможность вернуться на Дальний Восток. Но мало кто захотел опять сниматься с места.

В Приморье корейцы начали возвращаться в небольшом количестве с 60-х годов, но уже в качестве не крестьян, а инженеров, учителей, врачей, учёных и т.д. – после того, как корейская молодёжь устремилась в города за получением высшего образования, в том числе в Москву и Ленинград. Часть «новых приморских корейцев» перебралась в Приморский край с южного Сахалина, где корейское население появилось в результате японской «мобилизации» для работы на шахтах и рыбных промыслах.

Ситуация изменилась во второй половине 90-х. Сначала в 1990 г. ещё СССР установил дипломатические отношения с Республикой Корея (Южной Кореей). Затем в 1993 г. вышло известное постановление Верховного Совета России о незаконной депортации корейцев. Вскоре после этого представители южнокорейских государственных структур потянулись в Узбекистан и Казахстан и одновременно в Приморский край. В бывших союзных республиках южане уговаривали корейцев возвращаться «на родину» - но только не в страны Корейского полуострова, а в российское Приморье, где вели активные переговоры с краевой администрацией о приёме и расселении на территории края будущих переселенцев из СНГ.

В итоге в 1998 г. администрация края выделила две тысячи гектаров в Михайловском районе под строительство «приморской корейской деревни «Дружба», где планировалось возвести 100 домов для заселения около тысячи переселенцев. Реализацию проекта и его финансирование осуществляла Ассоциация строителей Республики Корея. К сентябрю 2001 года были готовы и заселены 30 домов. Дальше дело не пошло. Почему – среди местных корейцев возникли различные домыслы. Была версия о воровстве местных чиновников, звучали оправдания о финансовом кризисе в Корее. Чуть позже в Сеуле разразился скандал по поводу «незаконного распределения» выделенных под проект правительством РК средств между ответственными сотрудниками южнокорейских министерств и представителями общественных фондов РК, непосредственно осваивавшими правительственные деньги на приморской территории.

Сейчас корейцы продолжают отстраивать «Дружбу» самостоятельно - и очень медленно. Со слов переселенки Анастасии КАН, к приморской жизни её семья привыкала полтора года.

Тем временем деятельность южнокорейских представителей по организации переселения корейцев из Узбекистана и Казахстана в Приморье продолжается. В Казахстане большой поддержки она не получает – уровень жизни там в среднем сопоставим с российским, и искать от добра добро соглашаются не многие. В Узбекистане живётся хуже – и добровольцы ехать в Приморский край находятся. Местное население относится к «своим» корейцам традиционно дружелюбно и с большим уважением. Другое дело, если бы была заранее подготовлена почва для переселенцев из СНГ – создана жилищная инфраструктура, разрешились на межправительственном уровне вопросы регистрации и получения российского гражданства, а также достойного трудоустройства и т.д. Сделать всё перечисленное сложно, но если Сеулу зачем-то очень хочется видеть в Приморье как можно больше этнических корейцев, то наверное, всё-таки возможно.

Между тем на фоне отсутствия в последние годы каких-либо значительных финансовых вливаний со стороны Южной Кореи в улучшение жизни приморских корейцев в Республике Корея усилиями общественных фондов периодически проводятся акции сбора среди населения средств для «бедствующих соплеменников в России». Бизнесменам и обывателям показывают отснятые в Приморье ролики об ужасном бытовом положении переселенцев и предлагают «делать взносы» на благое дело. Средства собираются немалые. Но, как и правительственные, эти деньги не доходят до адресата. Так, может быть, у затеи с переселением корейцев СНГ несколько иные цели?

Москва – Ташкент – Владивосток.

Продолжение темы – в завтрашнем номере «В».

И Балхаша и Узбекскую ССР » .

Депортация мотивировалась тем, что 7 июля 1937 года - японские войска вторглись в Китай , а Корея была в то время частью Японской империи . Однако обвинений в «пособничестве врагу» корейцам ДВК как народу не предъявлялось. Репрессиям подвергались также бывшие граждане про-японского государства Маньчжоу-Го и бывшие служащие Китайско-Восточной железной дороги ().

По сведениям и переписям населения за 1983 год, больше всего корейцев (350 тысяч человек) на территории СССР проживало в Узбекистане. После распада СССР в отличие от России и Казахстана в Узбекистане не было принято акта о насильно переселённых народах. Часть корейцев, проживавших в Узбекистане, также как и представители других некоренных народов стали эмигрировать из Узбекистана в другие страны, в первую очередь в Россию и Казахстан.

Депортация советских корейцев осенью 1937 года стала первой в СССР депортацией по этническому признаку после Гражданской войны в России .

Энциклопедичный YouTube

1 / 1

Почему советских корейцев не брали на фронт Великой Отечественной Войны

Субтитры

Исследования

Тема депортации корейцев с Дальнего Востока в течение долгого времени оставалась в числе запрещенных. Отсутствие доступа к архивным источникам не позволяло исследовать её достаточно основательно. Выходившие в свет работы опирались главным образом на мемуары. В последние годы к проблеме проявляют всё большее внимание историки и публицисты .

Предыстория

Ещё с конца 1920-х годов руководство СССР строило планы по отселению корейцев из пограничных районов Приморья в отдаленные территории Хабаровского края. Высшие органы большевистской партии обсуждали такую возможность в 1927, 1930, 1932 годах. В частности, 25 февраля 1930 года Политбюро ЦК ВКП(б) под председательством Сталина специально обсуждало вопрос о переселении дальневосточных корейцев . Решение не было принято, вероятно, в связи с тем, что Приморские корейцы были настроены просоветски. [ ] Во время Гражданской войны примерно каждый пятый корейский мужчина Приморья добровольно воевал за большевиков в Красной армии или в партизанских отрядах .

С весны 1937 года в центральной печати стали появляться публикации о японской подрывной деятельности среди корейцев Приморья и о японских шпионах-корейцах. Но советские корейцы в целом в пособничестве врагу не обвинялись ни до, ни после постановления об их выселении. [ ] В газете «Правда» от 23 марта 1937 года, в частности, писалось о задержании корейцем-колхозником корейца-шпиона: «Корейцы − советские граждане − научились распознавать врага. Советский патриот-кореец доставил куда следует врага своего народа». Газета «Известия» от 4 сентября 1937 года, уже после постановления о выселении, сообщила о том, как с помощью председателя пограничного корейского колхоза «Борьба» Ким Иксена пограничники задержали переброшенного японцами из Маньчжоу-Го шпиона-корейца.

Перед депортацией органы НКВД провели масштабные репрессии, выделявшиеся даже на фоне всплеска репрессий 1937 года : были почти поголовно уничтожены выдвинувшиеся в послереволюционные годы руководители ВКП(б), практически все корейцы- краскомы , была уничтожена вся корейская секция Коминтерна и арестовано большинство корейцев, имевших высшее образование . Уже во время переселения органами НКВД было арестовано около 2,5 тыс. корейцев из числа подлежащих депортации. До принятия постановления о депортации в Дальневосточном Крае прошло несколько волн чисток и репрессий, охвативший все слои общества и властных структур, включая аппарат ВКП(б), Красную армию, органы НКВД, интеллигенцию и простых граждан. На смену репрессированным, покончившим с собой и смещённым со своих постов советским функционерам пришла новая номенклатура , не имевшая в своей основной массе опыта совместной работы с советскими корейцами. Эта новая номенклатура была способна к жестокому выполнению поставленной центральной властью задачи по выселению корейцев из Дальневосточного Края .

Организация депортации

Депортация была организована на основании нескольких постановлений Совнаркома, важнейшим из которых было совместное постановление Совнаркома и ЦК ВКП(б) № 1428-326 «О выселении корейского населения из пограничных районов Дальневосточного края» от 21 августа 1937 г.

«Совет Народных Комиссаров Союза ССР и Центральный Комитет ВКП(б) постановляют: В целях пресечения проникновения японского шпионажа в Дальневосточный край провести следующие мероприятия: 1. Предложить Дальневосточному крайкому ВКП(б), крайисполкому и УНКВД Дальневосточного края выселить все корейское население пограничных районов Дальневосточного края: Посьетского, Молотовского, Ханкайского, Хорольского, Черниговского, Спасского, Шмаковского, Постышевского, Бикинского, Вяземского, Хабаровского, Суйфунского, Кировского, Калининского, Лазо, Свободненского, Благовещенского, Тамбовского, Михайловского, Архаринского, Сталинского и Блюхеровского и переселить в Южно-Казахстанскую область, в районы Аральского моря и Балхаша и Узбекскую ССР. Выселение начать с Посьетского района и прилегающих к Гродеково районов. 2. К выселению приступить немедленно и закончить к 1-му января 1938 года. 3. Подлежащим переселению корейцам разрешить при переселении брать с собой имущество, хозяйственный инвентарь и живность. 4. Возместить переселяемым стоимость оставляемого ими движимого и недвижимого имущества и посевов. 5. Не чинить препятствий переселяемым корейцам к выезду, при желании, за границу, допуская упрощенный порядок перехода границы. ... 11. Увеличить количество пограничных войск на 3 тысячи человек для уплотнения охраны границы в районах, из которых переселяются корейцы. 12. Разрешить Наркомвнуделу СССР разместить пограничников в освобождаемых помещениях корейцев. − Председатель Совета Народных Комиссаров Союза ССР В. Молотов − Секретарь Центрального Комитета ВКП(б) И. Сталин».

Постановление конкретизировалось и дополнялось секретной шифрограммой Ежова Люшкову, который руководил депортацией:

[Шифрограмма наркома НКВД СССР Н.И. Ежова № 535 начальнику Управления НКВД по Дальне-Восточному краю Г.С. Люшкову о сроках и порядке проведения операции по переселению корейцев] № 535 от 29/8-37 ХАБАРОВСК КРАЙКОМ, КРАЙИСПОЛКОМ ЛЮШКОВУ Первое. Сроки выселения корейцев для районов Посьетского и Гродековского направления к 1 октября и остальные районы к 15 октября утверждаются. Второе. Корейцы города Ворошилова и других, расположенных в районах выселений подлежат тоже одновременному выселению. Корейцы-коммунисты, комсомольцы и вся корейская интеллигенция этих районов выселяются одновременно. Представьте соображения возможности переброски Каз.ССР и Уз.ССР редакций и типографий корейских газет, издательств и учебных заведений. Третье. Корейцы-красноармейцы рядового и младшего нач[альствующего] состава частей ОКДВА и погранохраны подлежат все увольнению. Красноармейцы, силами которых выселяются, выезжают вместе со своими семьями. Четвертое. Корейцы - нач[альствующий] состав частей ОКДВА и погранохраны перевести [во] внутренние округа. До их перевода их семьи выселению не подлежат. При переводе нач[альствующего] состава корейцев семьям разрешить выезд с командиром или в районы вселения. Пятое. Всех корейцев, состоящих на службе в частях РККА, погранохраны и милиции из погранполосы немедленно отозвать. Шестое. Подберите группу крепких работников корейцев ГУГБ, погранохраны и милиции для переброски Каз.ССР и Уз.ССР. Количество, фамилии, должности телеграфьте для получения назначения. Седьмое. Выдворяем через границу упрощённым порядком. Брать с собою всё личное необобществлённое имущество. Вывоз ценностей разрешить. Паспорта и другие официальные документы при выдворении за границу отбирать. Восьмое. Призыв из запаса НКВД на 3 месяца в порядке переподготовки 400 чел. разрешается. Девятое. Паспорта при посадке в эшелон отбирать, иметь их у комендантов эшелонов. На месте будут выданы новые паспорта со ссылкой на постановление СНК 861 пункт 11. −НАРОДНЫЙ КОМИССАР ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СССР, ГЕНЕРАЛЬНЫЙ КОМИССАР ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ ЕЖОВ

Одновременно с событиями на Дальнем Востоке во всех городах центральной части России также началась кампания по выявлению, задержанию, арестам и депортации корейцев, проживавших или проходивших там учебу . В целом подготовка к депортации прошла организованно [ ] . Оставляемое имущество описывалось и оценивалось, призывы к его уничтожению наиболее мужественных и честных из депортируемых не получили поддержки в силу обещанной компенсации. Судя по количеству депортированных, желающих вернуться на оккупированную японцами историческую родину практически не нашлось. [ ]

Депортация

Корейцам давали минимальный срок на сбор вещей, а потом грузили в подготовленные эшелоны . Депортация осуществлялась на литерных эшелонах с заранее указанным местом погрузки и временем отправки. Эшелоном руководил начальник, которому подчинялись старшие по вагонам из числа проверенных корейцев. Эшелон состоял в среднем из 50 людских вагонов, одного «классного» (пассажирского), одного санитарного, одного кухни-вагона, 5-6 крытых грузовых и 2 открытых платформ. «Людские» вагоны представляли собой товарные вагоны, оборудованные двухъярусными нарами и печкой-буржуйкой. В одном вагоне перевозились 5-6 семей (25-30 человек). Время следования из Приморья до станций разгрузки в Казахстане и Узбекистане занимало 30-40 дней. Перед погрузкой у людей изымались паспорта. Каждый вагон был «агентурно обеспечен».

Число смертей во время перевозки, включая жертвы аварии одного эшелона на станции Верино под Хабаровском, составляет, вероятно, несколько сотен .

Стоит также отметить, что части корейцев, особенно тем, кто не имел при себе документов, проливающих свет на их появление в Советском Союзе, было разрешено вернуться в Корею.

Последствия депортации

Депортированные корейцы подверглись серьёзным ограничениям в своих правах, хотя их положение и было значительно лучше положения иных депортированных народов (немцев, калмыков, крымских татар) . Вопреки утверждениям некоторых источников [ ] [ ] статус спецпоселенцев корейцы получили только в конце Второй мировой войны - 2 июня 1945 года, во время подготовки СССР к войне с Японией . Приказом наркома внутренних дел СССР Л. П. Берии была начата организация надзорных комендатур , но после капитуляции Японии эти мероприятия были свёрнуты.

Переселённые корейцы имели статус административно высланных − они были ограничены в передвижении пределами Средней Азии . В отличие от представителей других депортированных впоследствии народов корейцы могли занимать руководящие должности и учиться в высших учебных заведениях. Они трудились в собственных колхозах, на выделенной им земле, или вступали в колхозы местного населения на общих основаниях

Поскольку органы НКВД не осуществляли за корейцами надзор, статистика их численности отсутствует в архивах ГУЛАГа и оценить человеческие потери первоначальной адаптации затруднительно. В первую зиму многие корейцы жили во временных землянках. Утверждается , что в эту зиму погибла треть грудных младенцев, что при высокой рождаемости может удвоить коэффициент смертности. Наличие данных о демографии корейцев в Казахстане в течение двух лет (1938 и 1939 гг.) также позволяет произвести оценку. Коэффициент рождаемости среди корейцев превышал средний коэффициент по Казахстану, который составлял в 1937-1938 гг. 42,4 человека на каждую тысячу. Коэффициент смертности корейцев превышал средний показатель по республике почти в 2 раза: в 1937 г. смертность по Казахстану составляла 18,3 человека на каждую тысячу населения, а в 1938 г. - 16,3. Эти данные показывают, что даже в первый год переселения корейцы имели превышение рождаемости над смертностью и хорошо согласуются с предыдущими данными о «дополнительной» 33 % младенческой смертности. . Таким образом, адаптационные потери в первые два года составляют несколько тысяч и существенно превосходят потери транспортировки. (В некоторых публикациях треть погибших младенцев превратилась в треть всех корейцев, но эта цифра не подтверждается документами и не согласуется с известными фактами.)

Документы свидетельствуют, что местные и центральные власти предприняли значительные усилия по обустройству переселенцев. В частности, корейцам не только выдавалась компенсация за имущество, утраченное в Приморье, но, по крайней мере, в Узбекистане была выдана и безвозмездная помощь в размере 3000 рублей на хозяйство. Переселенцы в особом порядке обеспечивались стройматериалами, кредитами и хорошими землями , что иногда вызывало недовольство со стороны местного населения. Корейские колхозы на первые 2 года были освобождены от обязательных государственных поставок. Основными занятиями корейцев первоначально стали рисоводство, овощеводство и рыболовство. Уже в первый год поселения, значительная часть корейцев самостоятельно ушла из Казахстана в Узбекистан, где условия для традиционного корейского земледелия были лучше.

После переселения не был восстановлен корейский педагогический институт. Национальные культурные учреждения ограничились театром и одной официозной газетой. Корейские посёлки оказались разбросаны на большой территории среди узбекских, русских и казахских поселений. Часть корейских детей сразу после переселения пошла в русские школы. В результате за одно - два поколения переселенные корейцы стали русскоязычными. Так появился новый народ − корё-сарам (самоназвание «корё» в самой Корее давно не употребляется). Быстрый переход на доминирующий язык характерен для корейской диаспоры во всём мире. (Русскоязычными стали и сахалинские корейцы , которые оказались в границах СССР в 1945 году, жили компактно и не отождествляют себя с корё-сарам). Но в отличие от корейцев в некоторых других странах для корё-сарам стали характерны смешанные браки, которые к концу советского периода достигли 40 % . Общая численность русскоязычных корейцев к XXI веку увеличилась почти в три раза и достигла 500000 человек. В силу большого числа смешанных браков точный подсчёт потомков переселённых корейцев затруднителен.

Вопрос о службе в Вооружённых силах СССР

Исследователи указывали, что депортированые корейцы не могли служить в Красной армии. В армию попали в основном те корейцы, которые не подверглись депортации, но таких было очень немного - например те, кто в момент депортации проживал за пределами Дальнего Востока. Вместо службы в армии депортированных призывали в «Трудармию» . В то же время в работе Д. В. Шина, Б. Д. Пака и В. В. Цоя писалось, что на фронты Великой Отечественной войны попадали корейцы и из числа 170 тысяч депортированных. Авторы писали, что советских корейцев на фронт не брали и они принимали участие в Великой Отечественной войне исключительно в тылу и на трудовом фронте, а если им и удавалось попасть на фронт, то это были исключительные случаи, и таких было считанные единицы. Для этого им приходилось прибегать к различным хитростям: идти на фронт под чужим именем и изменяя национальность (например на казахскую) либо бежать на фронт из Трудовой армии .

Реабилитация

Фактическая реабилитация корейцев произошла в 1953-1957 годах, когда были отменены все формальные ограничения в правах. Существовал негласный запрет на их карьерный рост по партийной линии и в армии до уровня секретаря райкома и подполковника. Однако среди корейцев, были Герои Советского Союза, в частности полковник КГБ, Ким Евгений Иванович или Мин Александр Павлович. Однако в других сферах, включая государственное управление и МВД, заметной дискриминации не было. Уже в семидесятые годы корейцы занимали должности республиканских министров и союзных зам. министров, появились корейцы академики АН СССР. Корейцы в массовом порядке стали уходить из сельского хозяйства и получать высшее образование. В 1989 г. доля лиц с высшим образованием среди корейцев была в два раза выше, чем в среднем по СССР